Не к ночи будь помянута. Часть 1.

9

Заорав от боли и испуга, я отдёрнула укушенную руку. Чёрный котище зашипел на груди у Германа, прижал уши и встопорщил шерсть на загривке.

- Фу, нельзя, плохой кот! – Герман вмиг сгрёб завывающую тварь и стал сразу чесать кота за ушами. – Укусил тебя? Испугалась?

- Тварь!

- Ну… не подарок. Как только пролез вчера? Я же дверь закрыл. Сейчас обработаю, только его утихомирю, а то опять бросится.

Кот злобно глянул на меня жёлтыми глазами и издал низкое угрожающее урчание.

- Ну, всё, сказал! Спокойно. Так-то он хороший, просто не любит чужих. Защищает меня, где надо и где не надо.

Герман продолжал чесать чёрную скотину. И вдруг кот громко замурзился и расслабленно вытянулся у него в руках. Прижимая пораненную руку к груди, я вытаращилась на них обоих.

- У него ведь… три ноги.

Герман улыбнулся.

- Ну и что такого? Было бы семь или восемь – был бы номер. А так… одной меньше, одной больше.

- Ты же ветеринар. Зачем обрекать животное на мучения? Надо было усыпить.

- Давай-ка, посоветуй мне ещё… я тебя сам усыплю. Кто тут мучается? Всё чудесно, все счастливы.

- Он не проживёт долго.

- Ой, не морочьте мне голову. Ему куча лет, живёт и получает от жизни все удовольствия. Всё, Герасим, хорош. Иди уже.

- Сколько ему?

- Пятнадцать.

- Коты столько не живут.

- Это их проблемы. Мой живёт.

Герман отпустил кота на пол и встал. Когда голова попала в сноп света, волосы на секунду загорелись рыжим. Хорошо хоть не блондин, уж эта мне белобровая розоволицая порода!

- Как спала? Голова болит?

- Кружится.

- Это нормально. Сиди, сейчас обработаю руку.

Он вернулся с перекисью и пластырем.

- Он у тебя не бешеный? – сердито спросила я.

- Не боись, всё проверено.

- У тебя все руки в шрамах. Это он?

- Только один его, остальные – от пациентов.

- Этот от кого? Лечил тигра?

Через запястье прошли кривые белые полосы. Пользуясь случаем, я вновь дотронулась до тёплой кожи.

- Всё равно не поверишь. Бобра.

- Что? Где ты взял бобра?

- Проходили практику в зоопарке. Мне достался бобёр – его надо было осмотреть и привить. Вообще-то так делать нельзя – просто взять и подойти. Дурака свалял, думал, он спит. Такой был милый, прямо лапочка. Чего смешного? Это был здоровенный бобёр, как половина меня. Как вскочит – капец просто, ладно ещё не укусил, они вон деревья перекусывают. Смеётся она…

Я и впрямь смеялась как припадочная. Чувствовала себя последней дурой, но остановиться не могла, испытывая новое, ни с чем несравнимое удовольствие - хохотать. Просто как представила… Герман пытается увалить бобра. Бобёр - гладкий, жирный, с круглой усатой мордой, бьёт кожаным хвостом, хмурит жёсткие брови, уходит от захвата и заваливает противника одной лапой.

- Извини… я просто представила…

- Да ладно, ржи дальше. Ну, всё, обработал. Вон Герасим пришёл прощенья просить.

Кот вошёл в комнату с невинным и самодовольным видом, как будто ничего и не случилось. Шёл он удивительно ровной походкой на своих трёх лапах и помахивал кончиком пушистого хвоста. Он оказался не совсем чёрным – брюхо, грудь, передняя лапа и половина задней были белыми.

Мы сидели на кухне. Мне досталась овсяная каша с молоком и сахаром. Я старалась есть аккуратно и не смотреть на колбасу и сыр на бутерброде Германа, которые он беззастенчиво уплетал. Но и каша была неплоха. А кофе со сливками! Прежде чем отпить, я медленно втянула в себя аромат. Это было наслаждение.

- Это что у вас такое? – показала я на аппарат, похожий на маленькую муфельную печь.

- Микроволновка. Ты чё, с другой планеты?

- Почти. Зачем она?

- Готовить, разогревать еду, можно делать горячие бутерброды. Хорошая вещь. Ты вчера её испугалась.

- Да, было неожиданно. А это что?

- Мультиварка. Можно быстро готовить суп или второе. Даже печь хлеб.

- А в духовке нельзя?

- Можно, конечно.

- А это?

- Ада, ну ты даёшь! Ты и телевизор не видела?

- Видела, но этот плоский. Где у него кинескоп? А как включать?

- Запущенный случай. Держи. Знаешь что это?

- Пульт. – сказала я, и нажала на красную кнопку. Экран загорелся. С ума сойти, какое качество изображения!

Я нажала на серую кнопку, потом на другую.

- Сколько всего программ?

- Каналов-то? Около девяносто, точно не знаю.

- Зачем столько?

Герман фыркнул в чашку и чуть не подавился.

- Хороший вопрос.

Да я его веселю. Ещё бы, чудо какое!

Внезапно я ощутила дурноту, не такую как вчера, но достаточно неприятную.

- Пойду, лягу. Спасибо.

- Тебе плохо?

- Нормально.

Было такое ощущение, что я не позавтракала, а разгрузила вагон. Я забралась в постель и накрылась одеялом.

- Мёрзнешь? Дай-ка лоб. Не горячий. Сейчас давление смеряю.

Тёплые пальцы. Быстрые уверенные движения. Я откинулась на подушку.

- У, какие руки ледяные. Упадок сил.

Манжета стала надуваться. Новый прибор, очень удобный. Надо же, всё видно на экране.

- Давление низковатое.

- Свари ещё кофе, вот и повысится.

- Пока не стоит. Тебе надо отдохнуть.

- Я больше не хочу спать.

- Просто полежи.

Он встал, убрал тонометр в коробку и застыл посреди комнаты. Ему точно хотелось что-то сказать, но он не решался. Это было любопытно.

- Ада, не хочу тебя напрягать лишнего, но мне надо знать несколько вещей. Это необходимо. Только самое важное, и отстану.

- Спрашивай.

Он волновался. Я прекрасно его понимала. Чего я только вчера не наговорила! У мальчика должна голова кругом идти.