Не к ночи будь помянута. Часть 1.

20.

Я отсидел как на иголках всего одну пару, а потом ринулся к Марат Дамирычу - у того для меня было несколько вызовов. Нужно было ещё проверить квартиру - всё-таки обещал там жить, а  появляюсь от случая к случаю. Никто, естественно, не позарился на наше добро. Правда, мусор завонял, и я выкинул мешок.

Время давно перевалило за обеденное, когда я решил, что пора, и повёл машину на окраину города, в место,  где  никогда не был.

Подойдя к запертым железным воротам с остатками синей краски, я вдруг почувствовал себя полным идиотом. Развернуться и уйти, делать больше нечего!

За воротами было тихо. Я потряс створки. Раздался раздражающий лязг старых петель. Из деревянной будки выполз бурый пёс, зевнул во весь рот и гавкнул басом, поставив этим галочку в своих охранных действиях. Я снова потряс ворота. На землю посыпались синие кусочки краски.

- Чего шумишь?

Я вздрогнул от неожиданности. Маленький затёртый старичок незаметно подошёл сзади. В одной руке он держал пакет с хлебом, в другой – бутылку пива.

- Здравствуйте! У меня недавно похоронена бабушка, где-то тут. Я ещё не был.

- Иди, ищи.

Он дёрнул на себя, и створки, взвизгнув, отворились. Я с неприязнью оглядел необъятные просторы городского кладбища. Искать тут можно год, пока не свихнёшься.

- Давайте так, вы мне поможете, а с меня пиво.

- Пиво и пол-литра.

- Просто пол-литра.

- Пошли. Давно?

- На той неделе. Родственников не было.

- Это которую один мужик хоронил, что ли?

- Ну да.

Наверное, старичок тут жил с рождения. Я бы никогда в жизни дороги не нашёл. Сплошной лабиринт оградок, густых кустов, куч мусора и совсем заброшенных могил. Едва поспевая за ним, перепрыгивая, перешагивая, протискиваясь в узкие лазы, я, наконец, подошёл к свежему холмику.

- Эта, должно. – старикашка выжидал.

Я сунул ему два стольника и поблагодарил, но он не ушёл и топтался поодаль. Конечно, нам ведь ещё обратно идти, куда я без него.

Я огляделся. На свежей могиле стоял простой деревянный крест. Фамилия и годы жизни, ни фотографии, ни венка. Ограды, естественно, тоже не было. Дальше шло  несколько заготовок – разрытые пустые могилы, очевидно, для таких же неприкаянных старичков и бродяг. Очень неуютное, плохое, печальное, гадкое место.

Метрах в тридцати от меня проходил бетонный забор, очевидно граница. За ней был лес. Напротив росла сосна с кривой развилкой на небольшой высоте, рядом с ней доживала век старая корявая берёза с поломанной верхушкой.

- Ну, попрощался? – спросил сторож.

- Да, пошли обратно.

- Венок бы, что ли, повесил. Эх, люди!

Потёртый гном снова резво рванул по своей вотчине. Я посмотрел на телефон. Почти пять – скоро будет смеркаться.

Прощаться мы не стали – сторож мигом умчался отоваривать награду. Клацнули ворота. Пёс, вздохнув, улёгся обратно в будку.

Добираясь на рынок, я ругал себя, на чём свет стоит. Нечеловеческая глупость, которую надо совершить. В отделе для садоводов закупил, всё, что нужно и отправился  обратно с большим пластиковым мешком.

Теперь надо было обойти бетонную границу по лесу, а это километра полтора. Солнце опускалось, просвечивая лес насквозь оранжевыми лучами. Ещё немного, и стемнеет.

Поломанную берёзу я сначала прозевал, пришлось возвращаться. Это должно быть тут, вот и раздвоенное дерево. Я перекинул мешок через двухметровый забор, потом подтянулся и с трудом перелез сам.

Меня окружили давящая тишина, земляные запахи и осенний лес. Первой мыслью было надеть наушники, чтобы не смущало это печальное безмолвие, но я подумал о старике и его собаке. А ну как они не такие раздолбаи, как кажутся? Да и вообще очень не хотелось, находясь здесь, чтобы кто-то подкрался незаметно, пусть даже и с самыми добрыми намерениями.

Один плюс всё-таки нашёлся – копать свежую, подсохшую землю было легко. Стараясь далеко не кидать, я уходил в почву всё глубже. За час интенсивной работы я опустился по пояс, значит, прошёл меньше половины.

Я вылез, вытряхнул землю из кроссовок и уселся передохнуть. Потом зажёг фонарь. Ну его, этого сторожа, спит небось после привалившего счастья. Потом притащил с ближайшей мусорной кучи старые доски, стараясь не думать об их происхождении. Как-то ведь нужно будет вылезать. Сложил все припасы на край ямы и снова спрыгнул в неё.

С темнотой из леса пришла сырость, потянул холодок, а может это шло из глубины земли. Я замёрз, хоть и копал как каторжный. Особенно стыли ноги.

Теперь я почти весь скрылся под землёй. Ладони саднило – непривычная к подобной работе кожа быстро покрылась пузырьками мозолей, и они уже начинали лопаться. Почва под ногами стала ещё более сырой и леденящей. Нестерпимо хотелось бросить всё, вылезти поскорее и убраться подальше, но как раз сейчас делать этого было никак нельзя. Завтра или послезавтра придёт старикашка и сложит два и два. Так! Кто был? Вроде внук, странный какой-то, сразу не понравился. Будут искать. И вот вызывают меня в деканат, а там уже из полиции пришли. Ваш студент – осквернитель могилы и некрофил. Фу-фу-фу!

Лопата ударилась обо что-то твёрдое, когда как по моим расчётам копать нужно было ещё прилично. Видно, не очень старались. Может, корень? Я потыкал и там, и тут. Доска. У меня вспотела спина, но не от работы, а от ужаса перед тем, что предстояло сделать.

Ещё с полчаса я подкапывал землю с боков, освобождая гроб. И вот настало время икс. Отдышавшись немного, но не давая себе времени на лишние раздумья, я просунул лезвие ножа под крышку и с силой нажал.

И в этот момент погас фонарь. Меня чуть удар не хватил, когда я оказался в полной тишине и темноте в сырой могиле с чужим гробом в обнимку. Схлынула первая волна адреналина, и я сообразил, что в дурацком китайском фонаре просто кончились батарейки. Поминая Бога, чёрта и мать родную, я пошарил по краю ямы и отыскал в мешке запасные. Зажёгся спасительный лучик. Вот так люди и седеют во цвете лет.