Не к ночи будь помянута. Часть 1.

18.

- Я ничего не приготовила. У нас нет еды.

- Забей. Я сыт, ты пока тоже. Если будет невмоготу, вот тебе на ночь половина шаурмы. Проверено, есть можно.

Я бросил рюкзак в угол, поставил кроссовки к печке и взял на руки Герасима. Спокойное умиротворяющее мурлыканье, казалось, замедлило моё сердцебиение. Я внимательно осмотрел кота. Герасим время даром не терял и вылизывался на совесть. Шов покрылся корочкой и засох. В глазах животного появился живой блеск, нос стал сухим и прохладным. Молодец.

- Глупо сегодня получилось. Сама не знаю, как так вышло. – потерянно сказала Ада.

Я посмотрел на неё. Она сидела на табуретке, положив ладони на колени, и тоже смотрела на меня – одновременно вызывающе и испуганно, будто чего-то ждала. До меня сразу дошло – чего она ждёт. По всем канонам жанра мне полагалось ворчать, ругаться, а то и орать. Кому другому я бы и впрямь устроил мировой разнос. Будь, скажем, в подобной ситуации та же Аня.

Я взял вторую табуретку, поставил напротив, сел и отпустил Герасима на пол.

- Ада, скажи честно, ты хотела уйти совсем? – как можно мягче спросил я.

Она подняла на меня глаза. Почти ребёнок. И почему-то вдруг стало пронзительно стыдно. Не знаю. Может, оттого, что на миг я снова усомнился в её несусветном происхождении.

- Нет. Просто… решила поехать, нашла деньги. Остальное знаешь. Чего ты так смотришь?

- Да вот думаю. Наверное, я веду себя неправильно с тобой. Оставляю надолго одну. Ты всё время в четырёх стенах. Так и с ума сойти можно. Ведь так? И, наверное, правильнее было бы  обращаться к тебе на «вы» и называть Аделиной Юрьевной. Но я примитивное существо. Если буду видеть перед собой одно, а иметь в виду другое, у меня окончательно крыша съедет. И, само собой, у меня нет опыта в подобных делах. И психолог из меня никудышный. Но я переживаю за тебя. Мне неприятно, что ты бродишь где-то без денег, замёрзшая и голодная.

Она молчала. Я вздохнул.

- Просто попытайся понять. Я стараюсь решить твою проблему, но это не так просто, как мне казалось вначале. Ну куда ты без документов? Послушай, у Тимура родственники работают в полиции. И мне надо выйти даже не на них, а на их, так сказать, подопечных. А это тебе не батон купить. Для того чтобы достать паспорт, нужны деньги. Скоро они у тебя будут. Но… дальше я пока не знаю. Ты ведь понимаешь, о чём я говорю. Я просто говорю о том, что эта проблема решится не скоро. Дай Бог, чтобы к весне. Так вот. До этого времени тебя должно быть не слышно и не видно. Ты это понимаешь? Тут, в посёлке, зимой, нас, по большому счёту, окружают бабки, дедки да алкаши. Им дела до нас нет. Но если ты где-то засветишься, как сегодня, в парикмахерской, могут быть большие неприятности, причём у меня куда похлеще, чем у тебя.

- Почему? – тихо спросила она.

- Странно слышать подобное от взрослого человека. Сколько, кстати, тебе лет?

- Девяносто восемь. Ты прекрасно знаешь.

- Вот. Расскажешь это, когда тебя поймают. И прибавишь, что воевала и всё такое... Но учти, в психушке условия жёстче, чем в интернате для несовершеннолетних бродяг. Так сколько тебе лет? Должна же ты помнить, как выглядела.

- Думаю, лет семнадцать.

- Шестнадцать, максимум. А скорее всего, и того меньше. А теперь подумай, что меня ждёт. Я живу с несовершеннолетней девчонкой - без определённого места жительства и без документов. Да страшно сказать, ещё и сплю с ней, как сегодня, к примеру. И потом попробуй докажи, что ты не верблюд, и что «спать» это просто «спать». Да и тебя будут ожидать всякого рода унизительные процедуры.

- Я как-то не думала об этом. – она опустила глаза.

 - Я понимаю. И вообще… сдаётся мне, что ты больше переживаешь оттого, что не думаешь так, как должна бы думать. У тебя ведь бывает так, что мозги в раскоряку, эмоции бьют ключом и настроение скачет?

- Бывает. По-видимости, всё дело в превращении.

- По-видимости, всё дело в позднем пубертатном периоде. Это весна, Маугли. Шутка. Это гормональная адаптация. Ты перестраиваешься, у всех это бывает. Мне ли и тебе ли это объяснять.

- Об этом я не думала. Действительно. Это возможно.

- Тяжело тебе? – спросил я.

Она подняла глаза и уставилась на меня.

- Терпимо, учитывая обстоятельства.

- Сегодня ночью ты испугалась?

Ада махнула рукой.

- Так. Дурной сон. Извини за беспокойство.

- Ничего. Обращайся.

Мы помолчали.

- Поговорим лучше о тебе. – сказала она, наконец. - Мне кажется, я послужила причиной ссоры между тобой и твоей девушкой. Тогда, у вас в квартире, я была сама не своя, вот и выкинула такое…

- Да уж, было круто. Но не волнуйся, ты тут совсем не при чём. Если бы мы не расстались, то поубивали бы друг друга.

- Но она говорила…

- О, поговорить она мастерица. Не придавай значения.

- Но сейчас у тебя есть девушка, подруга?

- Нет. Как-то, знаешь ли, не до интрижек. То одно, то другое – сама видишь.

- Понятно... Это, конечно, не моё дело, но мне кажется, ты слишком замкнут для своего возраста. Учёба, работа, тут ещё я.

- А тебя сегодня так и гложет комплекс вины. Успокойся, ты тут тоже не при чём. Я достаточно нагулялся. А теперь у меня есть цель. Я к ней иду. Вот и всё.

- Вот как? Интересно, какая?

Я настороженно уставился на неё. Раньше она ни о чём подобном не спрашивала.

- Это вообще не интересно. Самодостаточность, возможность заниматься, чем хочу, и чтобы никто мне не указывал, как жить. Вот, собственно, и всё – ничего интересного.

- Совсем неплохо. А Марина тебе материально не помогает? Почему?

Мне не нравились такие вопросы.