Не к ночи будь помянута. Часть 1.

19.

- Как дела? – спросил я у железной двери.

Дверь молчала. Я забеспокоился. А вдруг? Мало ли… Вдруг у человека сердце слабое? А ещё у него нездоровый желудок…

- Если не хочешь разговаривать, то просто подойди к отверстию вентиляции. Это в дальнем углу. Сброшу еду.

- Луговой. – сказал Егор.

- Маврин. – сказал я.

- Открой дверь.

Я молчал, прижавшись боком к двери.

- Выпусти, гадёныш. У меня дела стоят.

- Я всё сказал. Хочу с тобой работать.

-А если я не соглашусь? Сгноишь меня тут?

- Согласишься. – спокойно сказал я. – Куда ты денешься. Подожди, не ори, а спокойно выслушай. Я человек не жестокий - конечно, не сгною, охота больно грех на душу брать. Дам ещё денька три, чтобы подумать. Не согласишься – тебя выпустят.

- И всё? – изумился Маврин.

- Да. Я даже кормить тебя буду. Тут, конечно, как получится, сам понимаешь. Если увижу, что меня могут заприметить, просто пройду мимо, и тогда останешься без ужина.

- Луговой! Господи, какой же ты псих!

- Не перебивай и слушай внимательно. Через три дня я сообщаю в полицию о твоём местонахождении. Разумеется, анонимно. Ты не докажешь, что я тебя запер. Не будет ни отпечатков, ни свидетелей, я же не пальцем деланный. Зато в отделении будет лежать заявление от меня, и оно тебе очень не понравится. После этого заявления любая попытка меня очернить обернётся против тебя же, так что лучше тебе помалкивать. Не догадываешься? Егор Маврин воспользовался доверчивостью пожилой сиделки, незаконно проник в квартиру, убил старушку и захоронил её без свидетелей. А потом… - тут я выдержал паузу и прямо почувствовал идущее от двери напряжение. – потом похитил фамильные драгоценности в виде столового серебра.

- Сука. – сказал Егор.

- Не перебивай. Это ещё не самое страшное. Твой кошмар начнётся, когда я, как родственник, буду настаивать на эксгумации тела.

Я стоял и слушал тишину. Сердце отчаянно колотилось неизвестно от чего больше – от страха или от предвкушения. Егор молчал.

- Какой же ты гадёныш. – сказал он, наконец.

- Не мы такие, жизнь такая. – вздохнул я. – Думай. Даю пять минут и ухожу.

Вновь потянулось время. Я слышал движение за дверью. Похоже, Маврин уселся на пол.

- Ладно. Я согласен. – сказал он. - Ну! Чего тебе ещё?

- Гарантии. Хочу уйти отсюда живым и здоровым.

- Как я их тебе, интересно, дам? – крикнул Егор. - Честное слово, я тебя не убью. Доволен?

- Честного слова будет не достаточно.

- Ты, кретин обкуренный!

- Хватит орать. Ты фонарь нашёл?

- Допустим.

- Тогда читай. И внизу подпиши.

Я стал просовывать в щель файл. Он морщинился и не хотел пролезать. Егор ухватил за уголок с другой стороны и потянул на себя. Ручка ни в одну щель не пролезла. Я разобрал её и отправил Егору стержень. Послышалась возня. Я ждал.

- Детский сад. – сказал Маврин, когда прочёл. – Что это за ересь?

Я пожал плечами, хотя никто меня не видел.

- Договор. Подписывай давай.

- Подавись!

Край файла зашелестел с моей стороны. Я осторожно вытащил измученный листок. Отлично.

- Ну. – сказал Егор.

- Баранки гну. Думаешь, так просто?

- Чего ещё-то теперь? Землю поесть?

- Поешь, если хочешь. А я пока отвезу бумажку в надёжное место и позвоню куда надо. Так, на всякий случай. И если я сегодня не вернусь домой…

Естественно, я никуда не поехал, а сел в машину, включил печку и залез в «контакт».

Время тянулось медленно. Егор тоже сидел без дела, но у него не было интернета, а были книги – «Лунный календарь садовода – 2017», «1000 идей уюта. Интерьер и экология», «Услышь! Грядёт царствие Божие!» и «Женщины мира против абортов». Все четыре халявные брошюры я нашёл в метро и, решив, что информационный голод для современного человека страшнее физического, завернул их вместе с едой в одеяло. Потом подумал-подумал и прибавил ещё «Тёщин язык. Сканворды и филворды». Надо быть гуманнее к людям.

Назначенное время истекло, но я решил потянуть ещё минут пять.

Потом резко встал и быстро пошёл к двери. Главное, не мешкать, а то в голову опять полезут нехорошие мысли. Например, про то, что меня поколотят.

Я сжал кулаки и настроился хотя бы не сдаваться без боя. А ещё пожалел, что бросил дзюдо в третьем классе. Польстился на новый бассейн, дурында.

Засов поддался не сразу. Я открыл дверь и увидел Егора. Он стоял - руки в боки, глаза в кучу, лицо кирпичом - смотрел на меня и не двигался с места.

- Вот телефон. – сказал я, с трудом удерживая свой голос от нервной дрожи. -  Ключи от машины. Машина в порядке, я к дверям подогнал. А с едой…

- Заткнёшься сам или помочь?

- Понял. Еду оставлю… себе.

Маврин молча подвинул меня плечом и пошёл к выходу. На его пиджак налип  песок, в ежистых волосах застряла нитка от старого одеяла. Я вышел следом.

Егор постоял на воздухе, как разбуженная днём сова, привык к свету, сплюнул, отряхнулся, накинул куртку и залез в свою «Субару».  Я ждал. Человек не может в такой ситуации просто взять и уехать. По всем законам жанра за ним должно быть последнее слово. Иначе это будет совсем уж позорное поражение.

И Маврин не стал меня разочаровывать наличием психологической оригинальности. Стекло было плотно закрыто, да и поворачиваться в мою сторону он посчитал ниже своего достоинства. Но некоторые слова русский человек легко читает по губам.

- Пошёл на ..уй . – сказал он.

Машина мягко тронулась с места. Я стоял и улыбался. Я выиграл.