Не к ночи будь помянута. Часть 2.

5

И всего-то мне хотелось проверить. Проверить - и всё. Я не строила никаких планов, и вообще, не понимала, чего хочу. Довольно неразумно ожидать адекватных поступков от человека, которого против воли вытащили с того света и вручили невразумительные мозги, неустойчивую психику и совершенно невероятное восприятие окружающего мира.

Я одернула перекрутившуюся юбку и вошла в класс. Повисла тишина. Меня разглядывали. Следовало вести себя скромно. Опустив глаза долу, я прошествовала мимо всех и села за последнюю парту. Собственно, это была не парта. Просто стол, чёрт бы его побрал, новый и до абсурда чистый стол на одного человека.

Кто-то из парней присвистнул. Я не обернулась. Не следовало проявлять излишнего любопытства. Я положила на стол общую тетрадь, приняла умный вид и бросила взгляд по сторонам. Первым уроком должна была быть история. Дома я полистала учебник, любезно предоставленный в библиотеке, и пришла в ужас. Нужно было слушать внимательно и не высовываться с глупостями.

- Чудесно, – раздался голосок сверху. – Мило, скромно, со вкусом. Давайте знакомиться. Милена.

Мне не понравился голос. А когда я подняла глаза, ещё больше не понравилась его обладательница. У девятиклассниц не должно быть такого обширного бюста и таких пухлых блестящих губ. Женька и то была скромнее.

- Аделина Виршевская. – представилась я.

- Прекрасно, – натянуто улыбнулась девушка. - Вливайся, у нас весело.

Если не считать недотёпистого Иванушку, угостившего меня мороженым, я сто лет не имела дел с подростками. А эти мне и подавно не понравились. Они смотрели на Милену как бараны и ждали, что будет дальше.

Дальше не было ничего. Я раскрыла учебник. Прозвенел звонок. За весь урок я мало что поняла, разозлилась на то, что вообще затеяла всё это дело, и потащилась на английский.

Тут хотя бы было интересно. По крайней мере, удалось отвлечься от мрачных мыслей и даже кое-где блеснуть правильным произношением. Учебник был ярок и прекрасен, преподавательница добра и обходительна. Будь я матерью кого-то из этих ребятишек, устраивала бы головомойку за каждый трояк. При таких условиях плохо учиться могли только полные олигофрены.

Алгебра вновь расстроила меня. И в былое-то время у меня вызывало тоску всё, что по сложности превосходило арифметику. Теперь же я не понимала ни черта. Вернее, поняла одно – либо в следующий раз мне нужно проситься класс этак в седьмой, либо искать способы разжиться ещё и документом о среднем образовании.

После третьего урока все ринулись в столовую. Я угрюмо села в углу, в одной руке сжимая стакан с компотом, в другой – ватрушку. Есть не хотелось.

- Как дела? – поинтересовалась, проходя мимо, Мария Владимировна. – Не обижают?

- Спасибо большое. Всё просто замечательно. - кротко ответила я.

Я оставила стакан в окне моечной и отправилась искать женский туалет. Долго ходить не пришлось. На двери за поворотом было нарисована кокетливая девочка с бантиками. Обстановка туалета снова огорчила. Слишком чисто, кафельно  и красиво.  

Может поэтому у Германа жилось… как-то легче. Его жилище оказалось куда ближе к моему детству, чем моя собственная квартира, пропахшая упадком и скорой смертью.

Гора красных яблок в сенях… Я поморщилась и мотнула головой.

- Запомнила, ты? Запомнила, нет?

Знакомый голос раздавался из крайней закрытой кабинки.

- Пусти... - раздался писк.

- Ещё раз с ним увижу…

Я рванула хрупкую дверцу. Шпингалет  крякнул и повис на одном шурупе. На унитазе сидела незнакомая девочка. Милена возвышалась над ней и крепко держала за волосы. Моё появление её нисколько не смутило.

- Стучаться не учили? – произнесла она спокойно. - Вон пошла.

Я смотрела на неё в упор и, честно, изо всех сил пыталась справиться с собой. Лучше всего сейчас ей бы было помолчать, но деликатность, конечно, не была ведущей чертой её натуры.

- Я ведь по-хорошему советую. Пока. – холодно сказала Милена.

Мне не нравились её вид, тон и поведение. Не понравились самого начала. Ярость душила меня. Я огляделась в надежде, что кто-то войдёт и успеет меня удержать, но как назло, в туалет никто не торопился.

И тогда я резко врезала Милене под дых. Она охнула и сложилась пополам. Одной рукой я схватила её за шкирку, другой стащила с унитаза оцепеневшую девочку.

- Сука! - выдохнула Милена.

Я дёрнула её вниз, головой прямо в свежее фарфоровое нутро, пахнущее хлоркой и хвоей, и спустила воду. Оказывается, когда человек орёт внутри унитаза, получается весьма гулкий и гармоничный звук.

Милена вытащила голову, выпрямилась и уставилась на меня. С чёрных ресниц стекала краска, мокрые волосы облепили шею и щёки. У меня сжались кулаки. Я врежу ей. Прямо сейчас. Пусть только шелохнётся в мою сторону. Но она не шевелилась, только открывала и закрывала рот. Незнакомая девочка ошалело жалась к батарее.

И тут до меня дошло, что я творю. Я вмешалась не в своё дело, снова пошла на поводу эмоций. Я обидела ребёнка. Это всего лишь бестолковый подросток…

- Совесть надо иметь. – буркнула я и вышла вон.

А когда в два часа сбежала с последнего урока и стала собираться домой, вернее, на работу, обнаружила, что моя куртка сырая и пахнет мочой.

Утром я степенно вошла в раздевалку и застыла посередине. Так обычно я входила в зал заседаний.

Перед выходом на пенсию коленные и тазобедренные суставы постоянно ныли, и я ходила прямо и осторожно, чётко перемещая ноги в удобных туфлях и задрав голову.

 Теперь у меня ничего не болело.

У меня был новый вишнёвый пуховик  с лисьим воротником и высокие сапоги с меховой оторочкой. В руках я держала объёмный пакет.

- Внимание! – громко объявила я.