Не к ночи будь помянута. Часть 2.

5

Деревья поднимаются из земли. Они просты и вечны, не несут ни добра, ни зла. Они пьют воду земли, и от этого поднимаются ввысь и качаются в сияющем воздухе их тёплые ветви. А корни стремятся вниз, оплетая комки и камни, выпуская тонкие белые живительные волосья, похожие на тонкую плесень.

Я трогаю кору - осторожно, боясь спугнуть, потревожить щемящее нарождающееся чувство.

Всё помню…

От земли идёт терпкий запах. Я глажу мох, похожий на шкурку диковинного спящего зверька.

Помню вас. Давным-давно, далеко-далеко - деревья…

Я очень маленькая, а всё вокруг  -  большое,  величественное и нестрашное. Я вижу, как по стволу ползёт жук с изумрудной спинкой, как шумно вспархивает крупная серая птица. Я вижу свою руку. Ногти грязные, один я обгрызла. Маме не понравится. Посмотри, какие лапки у киски. Она ходит по дорожке, а пальчики у неё чистые. Разве ты хуже киски?

- Смотри, не ходи больше одна, - говорит Настя зловещим шёпотом. - Вон волк-то… унесёт, и не найдёшь!

Ох! Зачем же, Настя? Ты сказала, а мне теперь страшно. Он придёт и заберёт меня, и унесёт неведомо куда, и ни одна живая душа не сможет меня отыскать! Ведь я маленькая, я одна, и только что деревья говорили со мной…

- Мама!

Серое платье далеко за кустами. Где ты?  Я так хочу увидеть тебя.

О, Господи! Это не мама. Серая шкура гигантского зверя залегла за орешником. Кто-нибудь! Помогите!

- Пошли, чего ты? - говорит Герман и берёт меня за руку.

- Нет. Там волк, видишь? - шепчу я.

- Где волк? Глупости какие! Нет там никого. Пошли, посмотрим вместе.

- Нет!

- Да пошли же!

- Нет, пожалуйста!

- Не пойдёшь? Ну так я понесу тебя, - говорит он и легко подхватывает меня на руки.

Я маленькая. Он большой. Я вдыхаю запах его шеи и больше не боюсь.

Над нами - тёмные громады елей с колкой холодной хвоей, с невидимыми серединками… Но вот становится светлее, и нас окружают сосны, бархатный орешник и шершавый бересклет. Ветви касаются касаются моих ног.

- Вот, смотри. Я же говорил!

А за орешником - светлая поляна, усыпанная цветами, и только серые валуны дремлют под солнцем, под рыжими стенами сосен, под ясным небом, под летним небом…

Я проснулась. В окно бил свет. Вся комната была залита солнцем. Я лежала, не шевелясь, и улыбалась до ушей. Непонятное чувство переполняло, било через край, просило выхода.

Сон пришёл и ушёл, а мне было невыносимо радостно. Заправляла ли я постель, варила ли кофе, чистила ли вчерашнюю сковороду, меня не покидало чувство лёгкости и защиты. Как будто и впрямь меня вынесли на руках из сумрачного леса на цветущую поляну. В душе просыпались давно забытые песни, они рвались наружу как трава сквозь асфальт. И я пела. А в окно нестерпимо било солнце - совсем по-весеннему, невыносимо, сводя с ума.

Я вышла на улицу и быстро пошла по раскиселившейся снежной грязи. Солнце слепило, заставляя сощуриваться, ветер подгонял в спину.

Что-то случилось. Новое и пронзительное, непонятное и тёплое.

Да ведь это приходит весна!

Весна подбиралась, как она всегда это делает в нашей полосе - огульно и ослепительно, заявляя о своём появлении с наглостью неразумного подростка. Это потом её поставят на место, и опять накроет морозом, занесёт снегом, и борьба будет долгой, до тех пор, пока в начале мая не растает в лесном овраге последний сугроб. Но сейчас об этом не думалось. Слишком сильно пахло землёй и мокрым деревом. Слишком ярок был свет. Слишком смачно хлюпало под ногами.

Дорогу до автостанции я одолела с мокрыми сапогами и голодным желудком. А повернув обратно, откусывала горький шоколад с орехами и пригибалась под порывистым южным ветром, бьющим в лицо.

Я подумала - а не позвонить ли Герману? Просто так, безо всякого дела, просто позвонить и сказать - смотри! Благодать-то какая! Знаешь, мне приснилось, что ты вынес меня к солнцу, и старые страхи отстали, и теперь хочется жить. Ты приснился, и вот - открыта истина. Она всегда была так проста и близка, но только безумная Эльмира увидела её и попыталась показать мне.

Я сунула руку в карман. Ну, как всегда! Телефон я оставила на кухонном столе. Я рассмеялась, чуть не подавившись шоколадкой, и припустила домой, прыгая по утоптанным ледяным кочкам.

Женщина, одетая в старую куртку, перекидывала мокрый снег через забор. По обочине пробежала рыжая собака - хвост колечком, морда весело приподнята. Старик тащил сумки в обеих руках, то и дело останавливался и потирал ладошки. Старая вишня скребла ветвями по крыше чужого сарая.

У калитки нашего дома стоял человек.

Я увидела его издали, и сразу остановилась. Его не должно было быть.

 Дело было не в том, что к нам почти никто не заходил. В порядке исключения это мог быть кто угодно - почтальон, налоговый служащий, газовик.

Но этот был чужой, и он знал это. Среднего роста, одетый в чёрную куртку и джинсы, без шапки - стоял возле нашей калитки и… принюхивался. Поводил узким лицом, как-то странно двигал носом, прищуривал глаза…

Я остолбенела. А когда пришла в себя, тут же живо скрылась за чужим забором и посмотрела в щёлочку.

Он осматривал наш дом, ни секунды не переставая потягивать воздух носом. Потом медленно развернулся в мою сторону и прикрыл глаза. Его лицо было ни молодым, ни старым - обычное гладковыбритое лицо здорового взрослого среднестатистического мужчины.

Но я испугалась. Потому что поняла: ещё чуть-чуть, и он почует меня.

Человек медленно двинулся в мою сторону.

Я бросилась бежать. Разбрызгивая мокрый снег, прыгая через лужи, нагнув голову, убегала от странного человека, который способен как ищейка, взять мой след.