Не к ночи будь помянута. Часть 2.

18.

 

- Привет, - отозвалась Ада.

Мне захотелось вскочить с кровати и заорать.

- Привет.

- Как ты? - спросила она ровно.

Я сейчас её обматерю.

- Нормально. А ты?

Быстро расскажи мне что-нибудь. О домике в Крыму. О маленьком Максиме. О попугае в шапке. Иначе я пошлю тебя так…

- Ты где? - её голос дрогнул.

- В больнице. Но это так, ничего страшного.

- Что?! Где?

- Не ори. Всё норм. Ты как?

Мне показалось, или она усмехнулась?

- Всё замечательно. Ты прости, что так…

- Где ты?

Молчание.

- Ада, мать твою!

- Всё хорошо. Просто поверь мне.

- Нас прослушивают?

Молчание.

- Ада… ты, это… осторожнее.  И расскажи мне что-нибудь.

- Что рассказать… А. Просто так, да? Тебе нравятся Рыбников и Шопен. У кота три ноги. Нет, четыре. Ты врун и любишь блины. Яблоню надо промазать от муравьёв. Мы чуть не продали серебряные ложки. У Марины есть хахаль.

Я рассмеялся, забыв, что сейчас это больно.

- Можно подумать, что это шифровка.

- Ахтунг! Это не шифровка. Герман, береги себя. Пока.

- Да подожди! Как так…

- До свидания.

Связь прервалась. Я замер с телефоном у уха, тупо вслушиваясь в повисшую тишину. Завис в пространстве и времени. Потом закрыл глаза и стал прокручивать в голове разговор. Что-то в нём было... самое важное…

А, вот. Главное - жива.

 

Я сжимала телефон дрожащими пальцами.  "До свидания". Может быть - только голос. Свидание - вряд ли.

 

Я даже не удивилась, когда он появился впервые. Проснувшись поутру, я долго смотрела в белёный потолок и думала о том, что скорее всего это случится сегодня. Пора бы. И так затянулось.

Он быстро меня нашёл, это ему ничего не стоило. Я шла из магазинчика, солнце било в глаза.

- Ада Юрьевна!

Я даже не удивилась. Долго же он разыскивал меня.

- Можно с вами поговорить?

- Представьтесь.

- Игорь Сергеевич Бабецкий.

На меня спокойно смотрел среднего роста мужчина, самый обыкновенный, чуть усталый и запыхавшийся. От глаз расходились мелкие морщинки, две тонкие складки окружали сжатый рот, здоровый румянец проступал сквозь лёгкую небритость. И ноздри… их я уже видела.

 

От давнего страха не осталось и следа.

Я давно смирилась с мыслью, что рано или поздно он меня найдёт. Последние дни я боялась только одного - того, что этот тип столкнётся с Германом.

Мы стояли посреди двора - я и враг. Солнце припекало. На кустах надрывно тренькала невидимая синица.

Я предполагала, что была готова встретиться с ним нос к носу, но он оазался… совершенно неправильным. Это просто выбивало из колеи и мешало правильно реагировать. В состоянии, близком к трансу, я уставилась на него, не в силах шелохнуться. Он усмехнулся.

Потом мы говорили. Нет, это он говорил, а я слушала. И постепенно приходила в чувство. Всё так, как я и думала.

Потом слушать надоело.

 

- Итак, к делу. Слишком много трепотни.

- Трепотни?!

- Игорь Сергеевич, не довольно ли красоваться?

Эффектная пауза.

- Нам нужна ваша жизнь.

- Всего-то! И дорого я стою?

- Дорого.

- Весьма романтично и эпично. Но глупо. А зачем вам Герман?

- Он мне не нужен. Даже мешает.

- Что ж вы его не убили? – спокойно спросила я.

- Приятно общаться с хладнокровными людьми. Пытался. Но вот, незадача – он живуч, как плесень. Честно сказать, мне с ним возиться просто надоело. А от беседы с вами хоть какая-то польза - можно поторговаться.

- Со мной торговаться бессмысленно. Когда помру, вряд ли приду в белом саване и проверю условия договора.

- Придётся поверить на слово.

- Не смешите.

Он повернулся и уставился мне прямо в глаза. Может, на кого и действовали его выкрутасы, но уж точно не на меня.

- Аделина Юрьевна, - сказал он. - Солнышко. Красавица. Вы, похоже, не понимаете, с кем Луговой связался и на кого работает. И даже не догадываетесь, кто я такой.