Не конец

Не конец

Мир сошел с ума.

В нем больше нет

места для жизни.

Хочется ли мне, чтобы мир стал прежним? Стал более привычным? Стал таким, как было раньше? Конечно, как и любого другого человека, меня посещают ностальгические воспоминания о том, как жилось раньше. Но я, в отличие от других, отдаю себе отчет, что этого больше никогда не вернуть. И если нам когда-нибудь удастся исправить то, что мы сами же и натворили, то это совсем не значит, что наши потомки не повторят этого, даже если будут помнить этот промежуток страшной истории. Нашей общей истории. Той истории, к которой отчасти причастен я, ровно настолько же, насколько и любой другой человек. Чувствую ли я раскаяние? Нет. Скорее обиду на самого себя за то, что не сделал ничего для того, чтобы предотвратить это.

Нет, я не занимал какую-то высокую должность. К моему мнению мало кто прислушивался. Я был обычным работягой, что тихо и мирно работал на складе, зарабатывая на то, чтобы прокормить свою семью, и иногда радуя их какими-нибудь подарками. Казалось бы: что вообще может зависеть от меня, тем более в таком сложном деле как внешняя политика?! Мне никто не послушал бы. Ведь я обычный человек. Ровно такой же, как и миллиарды других. При этом нет сомнения, что каждый из этих миллиардов думает так же, как и я. Но почему-то никому из нас не пришла в голову мысль, что наша единственная сила в единстве. И если бы тогда нам удалось собраться вместе, то можно было бы предотвратить катастрофу. Но, увы… Мы так и не собрались. Хорошая мысль приходит намного позже произошедшего.

Все начало происходить задолго до того, как кто-то, что-то смог понять и осознать, и уж тем более предположить такой исход события. Даже сейчас, когда все произошло, с трудом вериться в этот исход события.

Это началось в далёком 2017 году, когда весь мир наблюдал за новой вспышкой эпидемии, что носило очередное «звериное» название. По старой привычке, ставшая чуть ли не традицией, эта эпидемия родом из одной африканского континента. Естественно, что вспышка произошла от неестественного спаривания человека с каким-то животным.

«Смерть шагает по планете», «Эпидемия черного континента», «Спасения нет, и не будет», «Судный день не за горами». Именно так пестрили заголовки новостей, телевидения и глобальной сети. Кто-то, привыкший к подобному рода эпидемиям, проходящую чуть ли не по сценарию, смеялся над этими новостями, посчитав их очередными ужастиками. Кто-то безусловно верил каждому слову, что говорилось в СМИ. Ну а кто-то, вроде меня, вовсе не обращал на это внимания, посчитав, что меньше знаешь, крепче спишь.

Я искренне был уверен, что сейчас поиграют на людском страхе, а потом и вовсе замолчат, как будто бы ничего и не было. Шло время. И все шло по «плану». Но почему-то СМИ никак не хотели заканчивать мусолить эту тему. Вскоре, от безразличия я перерос в злость. Как тогда, так и сейчас, я не могу дать четкого ответа на вопрос: чего я ненавидел больше: СМИ, что как по заезженной пластинке играют одну и ту же «песню»? Видите ли вирус опасный, и он нас всех убьет. При этом никто не видел этот вирус, и даже тех, кто пострадал от него. Или же меня бесят больше те люди, что до сих пор верит тому, что «поют» СМИ, при этом, боясь, вздохнуть и пернуть без разрешения диктора новостных каналов.

Сейчас, задним умом, я понимаю, что эту эпопею эпидемии нужно было прекращать силами адекватных и здравомыслящих людей. Но мы просто не додумались до этого. Почему? Я не знаю. А вся эта история с Африканским вирусом продолжалась, преодолев временную отметку в год. «Идиотизм людей не знает границ» - думал я тогда, и сейчас эта мысль лишь укрепилась меня.

Я твердо верил, что это не может вечно продолжаться. Рано или поздно всему приходит конец. Это неоспоримый факт, который не раз показывал себя на всем протяжении истории человечества. Первая мировая война, вторая мировая война, чума. Всё это пришло к своему логическому завершению. Так и здесь: остаётся лишь вопрос времени. Эта история обязана была закончиться рано, или поздно.

Естественно, что никто не мог предположить окончание эпидемии вооруженным конфликтом.

Гражданская война, что началась в сердце Европы, заставила людей забыть об «смертоносной» эпидемии, что убивала всех и сразу. Но это не повлияло на то, что люди были разделены на три лагеря. Одни за правых, другие за левых, третьим всё равно.

Именно тогда я начал о чём-то догадываться. Как-то всё очень гладко выходило. Я начал наблюдать и собирать информацию, которой было очень мало. Обрывки газет, случайно проговорившийся диктор новостного канала, интернет-сервисы, дарк нет. Всё это было у меня на вооружении. Но этого как нельзя мало. Даже очень мало. Увы, но я не был удовлетворён той информацией, что имел. Поэтому я начал искать людей, которые могли бы мне хоть что-то рассказать более подробно. Мне нужна была не правда, так как правда у каждого своя. Я хотел истину.

Нет, я не вламывался в кабинеты министров и офицеров министерства обороны. Я не идиот, и прекрасно понимал, что за такое меня как минимум запрут в психушке. А по правде, то за решётку отправят. Одно из двух, выбирай что хочешь. Мне нужны были другие идеи, и совершенно другие люди. Те, кто больше осведомлен истинной информацией, но при этом не принадлежит ни правительству, ни министерству обороны.

Задача стояла почти невыполнимая. Главный вопрос заключался в том, что я не знал, как найти этих людей, и кто конкретно мне нужен. Размышлений было много. А каждая мысль, оказывалась тяжелее предыдущей. Тем не менее я шел к поставленной задаче. Казалось, что меня вообще никто не может остановить. Вообще никто. Кроме себя самого, или случая.

Но, что я дела? А точнее: ради чего? Этот вопрос был очень тонкий. Ведь эта гражданская война не касалась ни меня, ни мою семью, ни моего государства. Если смотреть глубже, то можно сделать упор на мое благородство, сказав, что я великий борец за жизнь, здоровье, и мир во всём мире. Но это лишь малая доля процента моих действительных мотивов. На самом деле я чувствовал, или даже твердо знал, что эта война кончится катастрофой для всего человечества, и меня, в частности. Я обязан был все закончить на корню. Но я был один. Что я мог сделать? Я чувствовал себя ребёнком, что заблудился в джунглях. Я не знал: что делать, и куда идти.