Не мой чемпион / Бросок в прошлое.

Предисловие

-Ты вела себя, словно настоящая с*ка, ты это понимаешь? Лучше бы вообще, тебя с собой не брал. Психованная, ревнивая истеричка, вот ты кто, Жень! - зло прорычал Виктор, вталкивая девушку в квартиру и громко хлопая дверью. - И мне это все теперь расхлебывать....

Это начинало постепенно входить в привычку. Орлов все чаще пропадал на тренировках, то на своих соревнованиях, то на важных приёмах, пока девушка ждала его дома одна, так сильно скучая по его объятиям и нежным губам и одновременно с этим погибая от ревности.

И как результат, это выливалось в подобные склоки.

Она не хотела позорить его и себя, но ничего не могла с собой поделать, когда видела, как все эти фанатки смотрят на её мужа, восхищаются им, пытаются завладеть его вниманием, видят его лицо на билбордах, и от этого понимания, ей самой становилось его мало.

Вот и сегодня, очередной необходимый фуршет, вытек в ожидаемые ненавистные разборки.

Виктор должен был мелькать на публике, в обществе некоей Ангелины Паздниковой, которая являлась светской дивой, и одновременно, набирающей известность актрисой. И хотя, это общение было важным как для её карьеры, так и для самого Орлова, его собственная жена Евгения эту навязанную необходимость не признавала.

Она кивала болванчиком на все заверения агента Виктора на тему того, что данная необходимость это просто бизнес, и ничего более. Но каждый раз, стоило ей увидеть Орлова и Паздникову вместе, в её голове словно зажигали лампу с красной табличкой " Опасно". И эта табличка чётко скандировала о том, что у Евгении появилась соперница, и теперь у Виктора она не одна. И понимая это, Евгения превращалась в злобную фурию.

Несмотря на все слова и заверения Виктора, на тему того, что между ним и Ангелом ничего нет, и быть не может, Евгения считала певицу охотницей. Ничего с собой поделать не могла. Позорила и саму себя и позорила Орлова.

Но сегодня она, все же переборщила....

Виктору пришлось буквально отрывать свою собственную жену от визжащей как стереосистема Ангелины Паздниковой.

В каждом его движении, в каждом жесте, чувствовалось нешуточная ярость, хотя Орлов еще пытался кое-как все же это сдерживать, но это у него выходило из рук вон плохо. И девушка это чувствовала, и от того переживала сильнее.

Женя уже привыкла не замечать подобного резкого поведения с его стороны и теперь сосредоточилась исключительно на их беседе. Хотя ее коробило от того, как он себя сейчас с ней вел, но сделать ничего не могла. Подобное поведение в последние месяцы, стало постепенно входить в привычку. Весьма гадко это признавать, но в какой-то момент их взаимоотношения свернули не туда.

И надо признать, Виктор давал ей почву для сомнений.

-Ты целовал её у всех на глазах, а стерва, значит я? - голос девушки дрожал и срывался от обиды.

Ей вовсе не улыбалось, быть такой плаксивой, перед ним, как сейчас, но боль обиды и чувство униженности от того, что любимый парень, весь вечер крутился рядом с какой-то другой девкой, а не с ней, пусть даже он и говорит, что с ней ничего нет, были настолько травмирующими и острыми, что здравый смысл в итоге, покинул её голову, оставляя незамутненную обиду.

И он ведь не просто с ней болтал, нет, не просто. Он поцеловал её на глазах у всех, на публику, пускай даже только в щечку. А потом защищал он именно её, Ангелину а с ней, Женей, был довольно груб, и до сих пор ведет себя грубо, хотя Евгения этого ведь не заслуживала.

Как он мог поступить с ней подобным образом? За что? Быть может, он её просто больше не любит?

Этого она принять не могла.

- Ты отлично знаешь, зачем я это сделал! - взорвался парень, будто бы не замечая текущих по ее щекам горьких слез.

Он с силой стащил с себя темный плотный пиджак, и сразу бросил на диван, а бабочку на шее просто ослабил, но снимать не стал, она еще похоже, понадобится.

Женьку больно кольнуло в груди. Даже в таком бешеном эмоциональном состоянии, как сейчас, Виктор Орлов оставался для нее неотразимым, сексуальным и мужественным. И от понимания этого, ей становилось отчего-то только горше признавать, что он её теперь ненавидит. А то, что ненавидит - это заметно. Вон как глаза от ярости горят. И держится слишком отстраненно. Нет, чтобы прижать ее к себе, поцеловать, успокоить.. Но нет. Держит абсолютную дистанцию.

-Мы с Линой играем на публику, сколько тебе это повторять? - Орлов был заметно раздражен. Он пересек расстояние, отделяющее входную дверь от барной стойки, всего лишь за несколько шагов. И сразу же вытащил виски из холодильника, резко хлопнув дверцей. Несколько минут рассматривал прозрачную граненую бутылку, которую вытащил из бара, после чего с тихим ругательством швырнул её обратно на полку.

У Орлова, как и у любого другого хоккеиста, был строгий спортивный режим, согласно которому он не мог часто пить, и в идеале, не должен был пить вообще. Но последние месяцы жизни с Женькой стали настоящей мучительной пыткой для его психики, и он в очередной раз чуть не сорвался и не сделал глупостей, хотя и очень хотел. Только из-за неё он слетал с катушек, она одна так на него влияла, и ему это естественно, не нравилось. Не вдохновляло.

Но ей он готов был уступать.

Хотя и с этим нужно было срочно что-то решать, но он пока никак не мог придумать что именно.

- Вить....- девушка чувствовала, что его самоконтроль висит на волоске. Она даже понимала, что если не перестанет закатывать ему нескончаемые сцены ревности, на постоянной основе, то в какой-то момент, ему это окончательно надоест, и он ее точно бросит.

Подобные мысли мучили её не переставая, порой доводя до сумасшествия. Она бы и хотела что-то изменить, но ничего не могла с собой поделать. Эта любовь была похожа на болезнь.

Женька мучилась ею сама, но и Орлова мучила тоже. Его она вводила в тупик. А себя убивала собственными руками. И делала это изощренно.

-Витечка, прости меня....Прости....- он подошла к нему, и протянула руки в попытках обнять, прикоснуться, но Орлов их внезапно оттолкнул. Это было очень неприятно и ощутимо болезненно. Очень больно, почти физически, но морально практически смерти подобно.