Не Он

Пролог

«Забыть боль так трудно — но еще труднее помнить хорошее. Счастье не оставляет шрамов».

Чак Паланик «Дневник»

Пролог

Комната для допроса 231

— Ваше имя Кристофер Хант?

Пролистав короткий отчет выездной группы реагирования, изрядно помятый и уставший следователь поднимает воспаленный взгляд на невозмутимо восседающего напротив мужчину. К его неудовольствию, тот выглядит так, словно только что спрыгнул с рекламного билборда, в то время как он сам вынужден дежурить вторые сутки подряд, потому что в отделе жесткая нехватка кадров, а в нищих районах города творится полный беспредел. Это ни хрена не новость, как и то, что в большинстве районов из года в год повышается уровень преступности. Пока власти бездействуют, именно он, Тайрон Уэйд, вынужден допрашивать этого лощеного пижона, вместо того чтобы попивать пиво и смотреть футбольный матч в свой заслуженный выходной.

— Абсолютно верно, сэр.

— Детектив, — не скрывая раздражения, поправляет Уэйд, проведя потной ладонью по лоснящемуся лицу. — И вы настаиваете на том, что не нуждаетесь в адвокате.

— Абсолютно верно, детектив, — невозмутимо отвечает Хант.

— Это ваше право. Вы знаете, почему вас доставили в отделение?

— Догадываюсь, — кивает допрашиваемый, упорно глядя в точку над правым плечом Тайрона Уэйда.

— Вашу жену зовут Элинор Хант?

— Именно так, — еще один короткий кивок.

— На одежде Элинор Хант ваша кровь?

— Да.

— Я не вижу у вас внешних повреждений. — Детектив меняет позу, тщетно пытаясь поймать взгляд подозреваемого. Внешне он абсолютно сдержан, но испарина на лбу выдает его внутреннее напряжение.

— Пуля лишь слегка задела кожу на плече, — поясняет Кристофер Хант. — Меня немного заштопали и наложили повязку, пока доставляли к вам.

— Ваша рубашка в идеальном состоянии, — с толикой зависти замечает детектив.

— Ничего удивительного. У меня был сменный комплект. Испорченный забрали ваши коллеги.

— Вы взяли с собой в машину скорой медицинской помощи запасную рубашку? — недоверчиво переспрашивает Уэйд, уверенный, что богатенький сукин сын, пойманный на горячем, нагло врет.

— Не я, — непринужденно отвечает Хант.

— Не вы? — Детектив скептически скалится, ощущая, как в нем закипает праведный гнев и лопается лимит терпения. — Кто же тогда?

— Моя жена, — все тем же убийственно-спокойным тоном сообщает Хант.

Да он издевается, чтоб его!

— Эль всегда заботится о том, чтобы я безупречно выглядел. В любой ситуации.

— Миссис Хант решила позаботиться о вас до того, как вы применили к супруге физическое насилие, или после? — детектив пускает в ход тяжелую артиллерию.

— Я никогда не поднимал руку на Элинор, — даже не моргнув, продолжает «заливать» самоуверенный подонок. На его смазливой физиономии нет ни капли раскаяния или вины, как и у большинства подобных скотов, уверенных в своей безнаказанности.

Не на того нарвался, ублюдок. Детективу Уэйду плевать на твой лопающийся от баксов бумажник.

— Хотите сказать, что зафиксированные синяки и повреждения появились на теле супруги без вашего участия?

— Абсолютно верно, детектив.

— Тогда, может, объясните, почему миссис Хант стреляла в вас? — с откровенным злорадством спрашивает Уэйд.

— Вас неправильно информировали, детектив. Элинор стреляла не в меня.

Комната для допроса 232

— Вы узнаете этого человека?

— Разумеется, офицер. — Взгляд Элинор Хант на пару мгновений застывает на мужчине за стеклом в соседней комнате для допросов.

Представитель Фемиды — Клои Бейли — следует ее примеру и критично рассматривает обсуждаемый объект, в очередной раз удивляясь, как часто социально опасные ублюдки, превращающие в ад жизни близких людей, обладают магнетической сексуальной внешностью. Без сомнений, данный тип — один из этих маскирующихся хищников, пользующихся своей привлекательностью как оружием против самых уязвимых. В конкретном случае уязвимость заключается в чувстве любви или привязанности.

Большой опыт Клои Бейли в делах, связанных с домашним насилием, научил ее с одного взгляда выявлять опасных тиранов. А может быть, дело в особом чутье, выработанном с годами, или личной истории с собственным отцом, долгое время избивающим мать и дочь. Им помогли, они выжили, но есть другие, нуждающиеся в помощи и защите. Например, Элинор Хант, сидящая напротив.

Клои Бейли передергивает от отвращения, вызванного непрошеными воспоминаниями, и весь спектр эмоций она направляет на безупречного ублюдка за стеклом, непринужденно отвечающего на вопросы следователя.

Высокий, холеный, атлетически сложенный брюнет с красивым лицом, ледяной улыбкой и стальным, как лезвие, взглядом. Самоуверенный, равнодушный, не допускающий даже мысли о возможной расплате за содеянное. Тюрьма быстро сбивает спесь с таких, как он.

Клои невольно вздрагивает, когда мужчина внезапно поднимает голову и смотрит прямо на нее. Чертовски хорош, снова отмечает офицер, когда ублюдок удостаивает ее вежливой улыбкой, словно сидит не на допросе, а в чертовом пабе, или тусуется на светской вечеринке, что больше соответствует его статусу.

— Как его имя? — Бейли делает над собой усилие, чтобы вернуться к допросу свидетеля, и задает несчастной жертве следующий вопрос.

— Кристофер Хант, — отвечает молодая женщина в частично порванной одежде и синяками в области шеи и запястий, неотрывно наблюдая за происходящим по ту сторону двухстороннего зеркала. Эмоции на лице Элинор Хант почти полностью отсутствуют, что неудивительно. Жертвам домашнего насилия свойственно подобное поведение. Клои Бейли немало повидала таких, как миссис Хант.

Отрицание. Оно как кокон опутывает психику морально-раздавленных женщин, попавших в зависимые отношения. Девяносто пациентов из ста не желают признавать, что являются жертвами садиста — и это тоже один из признаков прогрессирующей болезни. Однако в Элинор Хант есть то, что заставляет офицера напрячься и присмотреться к пострадавшей внимательнее. Она наблюдает за своим обидчиком без намека на страх, в то время как другие жертвы тиранов предпочитают отводить или опускать взгляд.