Не рой себе яму.

Не рой себе яму.

Эту историю я услышала ещё будучи подростком, как говорится из первых уст.

Что в ней правда, что нет, судить не мне, она похожа на исповедь, хотя кто я такая, что бы мне исповедывались, но наверное когда тебе четырнадцать лет, люди постарше видят в тебе чистую душу.

Семидсятые годы, тогда ещё работы на селе полно, все трудились, мы девчата на току машины разгружали с зерном, с полей, грузили в машины, на элеватор которое зерно увозили, перелопачивали пшеницу, работы много было.

Пыль, лузга от зерна, летели по току, а нам всё было нипочём. И не уставали, вроде.

С нами, как и положено работали женщины постарше, пенсионеры, приглядывали, так сказать, за подростками.

Там же на току и мальчишки трудились, вобщем, мы успевали и работать и с ровесниками поболтать, посмеятся.

Она выделялась изо всех, вечно наглухо повязана платком, звали её Евдокия, неразговорчивая была, нелюдимая, тётя Дуся иногда смотрела на нас и мне тогда казалось - улыбается.

Как то остались мы с ней вдвоём, машин долго небыло, мы сидели, ждали, девчата убежали куда то, и она заговорила.

- Эх, молодость, когда то и я была молодая,- я, не умевшая ещё скрывать свои чувства, от удивления рот разинула глядя на неё, как так она заговорила, никогда раньше её голоса не слышала.

Тёть Дуся снисходително глянула на меня и сказала,- хорошо быть молодым, душа чистая, мысли тоже, смотрите глупостей не наделайте. Помолчав сказала.

- Как я когда то...- И вздохнула.

- Даже не глупость а грех большой сотворила, за который... до сех пор никак не рассчитаюсь...

Гудел мехток, просушивая зерно, тепло, красота кругом. Тётя Дуся помедлила немного и продолжила.

-Я тоже была молодая, правда красоты особой во мне небыло, а в селе парень у нас был, красивый, трактористом работал, полюбила я его, свет белый не мил, думала если хотя бы раз в день не увижу, с ума сойду наверное.

Вот и старалась чаще ему на глаза показываться.

Только вот он никогда не смотрел на меня, была у него подруга, под стать ему, красавица. Я, как тогда говорили, страдала, места себе не находила

Промучившись так некоторое время, решила во что бы то не стало добиться его расположения. Уж я и так и этак, нет, смеётся только, что то Дуськ, ты совсем раздурачилась.

Не добившись ничего, не знала что делать. Одна "добрая" душа подсказала мне.

- И зачем я её послушалась, почему ни с кем больше не посоветовалась, может кто нибудь отговорил бы меня от этой затеи. - Сказала сокрушённо Дуся и покачала головой.

На отшибе, где сейчас развалины, но о них позже, жила бабулька одна, плохая слава о ней в народе ходила, говорили ведьма, любую порчу наведёт и на человека и на скотину, любого парня приворожит, или девчонку, кому что нужно, не за бесплатно, конечно.

Раздумывать мне было некогда, иначе... боялась не успею.

Бубниха, так звали ведьму, имя её уже и не знал никто наверное, по фамилии называли, Бубнова она была, встретила её в дверях, как будто знала, кто к ней сейчас пожалует.

- Что надо,- грубо спросила , насмешливо глядя на Дусю, конечно, тут большого ума не надо, что бы понять зачем в такой час пришла к ней молодая девчонка.

Выслушав сбивчивый рассказ Дуси, Бубниха усмехнулась ... не велика беда помочь тебе, девонька...только после не плачь. Не буду. Пообещала Дуся.

Евдокия замолчала, опустила голову, мне показалась она плакала, но... нет, когда подняла, глаза сухие были, в них плескалось, что то для меня тогда непонятное, сейчас понимаю - боль.

Бубниха вынесла из чулана склянку с какой то жидкостью, как положено объяснила инструкцию, что и как сделать, взяла плату и быстро выставила гостью за дверь.

Гуляли они на праздник, какой то, вся молодёжь, улучив момент Дуся подлила Матвею, так звали парня, жидкость ведьмину в водку. И стала ждать, хотя с трудом верила, что зелье поможет. Ошиблась.

- Горькая ошибка - вся моя жизнь,- сказала тётя Дуся, перебирая руками полы халата.

С этого дня Матвей начисто забыл свою подругу, и стал поглядывать на неё. И не только поглядывать а прохода не давать, Дуся была на седьмом небе от счастья, а все были удивлены, что Матвей бросил свою Раю, уж как любил, вроде, что в этой Дуньке нашёл.

По деревне, конечно, пополз грязный слушок, вроде кто то видел как она к Бубнихе ночью ходила.

Видно, шило в мешке не утаишь, может и правда, кто видел. Такое сразу достоянием становится."Хорошая слава на месте лежит, а плохая по дорожке бежит."

Только Дусе плевать на всех было, у кого там какая слава, она счастлива, а остальное, никого не касается. Закрутилось всё у них тогда, а вскоре поженились.

Как тут не радоваться, замужем да за любимым человеком, теперь будет у неё самая хорошая семья, самый любимый муж, самый красивый, самый желанный, самый... самый...самый...

Да не тут то было.

Тёть Дуся снова помолчала, глядя куда то вдаль, собираясь с мыслями,точно раздумывая, рассказывать далее или нет, потом, горько усмехнувшись, продолжила.

Прежде не очень любивший выпить Матвей, теперь всё чаще и чаще прикладывался к бутылке, пьяный ревновал ко всем подряд, одну на шаг от себя не отпускал... бывало распускал руки.

- Не то что распускал, а бил смертным боем,- сказала как то обречённо Дуся.

Она терпела и его ревность и побои и маты,которыми награждал её Матвей. И все оскорбительные слова которыми он её называл.

Нарожали четверых детей, а жизни всё равно - никакой, сколько раз Дуся пожалела, что пошла на такое, но после драки кулаками не машут.

Дочери у неё сташе намного меня были, а вот сыновей её я хорошо знала, и Петька и Мишка какие то озорные были, непослушные.

Работала она тогда дояркой, а он её одну утром рано не отпускал на работу, ревновал, приказывал будить дочь и собой брать, что бы та за ней смотрела, вот она в пять утра девчонку будила и с собой, на работу.

Однажды мороз сильный был, Дусе стало жаль дочку, ушла одна.