Не Рождественская, но сказка

Не Рождественская, но сказка

Я очень спокойно отношусь к современной, в том числе и бытовой, технике, которая в изобилии окружает нас. Я ее принимаю, как неизбежный дар или наказание (выбирайте сами) цивилизации. Поэтому не разжигаю костер посередине кухни, чтобы поджарить куриную ногу, а пользуюсь для этого имеющейся кухонной утварью. Тем более, что последняя, благодаря стараниям домочадцев, представлена в изобилии. Я не стремлюсь сменить свой компьютер на новый, более мощный или с более современным программный обеспечением, до тех пор, пока не осознаю, что мой уже прилично устарел, и у меня появляется реальная возможность пополнить ряды ретроградов. И тогда приходится что-то менять, благо магазин электроники находится рядом.

Мои домочадцы, наоборот, считают, что жизнь без современной техники невозможна. Поэтому у сына очень крутой компьютер, на котором он играет в стрелялки и гонялки, современный планшет, который он тоже использует по какому-то своему ребячьему назначении, и еще что-то, в чем я не разбираюсь и, как я понял, уже никогда разбираться не буду. Кроме того, на рабочем столе у него несколько экранов, которые, похоже, живут каждый своей собственной, неведомой мне, жизнью. Но сын в этом как рыба в воде: иногда кажется, что он воспринимает информацию не только через визуальный и аудиоканал, но еще каким-то неведомым мне образом. Может быть, у него открылся ультразвуковой или вообще инфракрасный канал.

Я с некоторой завистью смотрю на его большой экран, который по качеству изображения не идет ни в какое сравнение с моим. Мой, хотя и не самый современный, но мне дорог, если посчитать, сколько пыли я с него стер, и сколько замечательных текстов на нем прочитал и написал. Вот в таком электронно-бытовом противоречии мы и существуем, я констатирую появление нового кухонного оборудования, девайся или устройства, назначение которого мне неведомо, и даже не пытаюсь вникнуть в его функционал. Это за гранью! Но когда-то должен наступить кризис.

Все началось с увлечения моего сыном железными дорогами, которое продолжается уже много лет. В возрасте трех лет на Новый год он получил подарок в виде красного паровозика, с небольшим набором рельсов. Паровозик резво бегал по кругу, пускал из трубы дым, и никому не мешал. Железная дорога занимала мало места. Но игра превратилась в увлечение, в результате чего железнодорожные локомотивы и вагоны начали плодиться с фантастической скоростью. К ним, естественно, полагались новые рельсы и иные аксессуары. В результате железная дорога приобрела гигнтские размеры, плавно перетекая из одной комнаты в другую, взбираясь на холмы и пропадая в туннелях. По этой дороге бегал уже не один скромный паровозик, а целый сонм составов. В результате жизненное пространство квартиры сжималось, большая его часть была отведена под железные дороги, станционные постройки, холмы, леса, туннели и семафоры. Все это жило своей жизнью и управлялось из маленькой коробочки с труднопроизносимым названием, которая программировалась так, чтобы движение было безопасным (конечно, для подвижного состава, а не для жильцов).

Судя по всему, коробочка обладала собственным представлением о времени и пространстве, потому что движение поездов иногда запускалось в самое неожиданное время, впрочем, как и останавливалось. Когда оно начиналось, то локомотивы своим ревом предупреждали, что спокойная жизнь закончилась и нужно быть осторожным при переходе через железнодорожные пути. Когда останавливалось, то это тоже сопровождалось ревом сирен, т.к. составы прятались в депо, и отмечали это радостным повизгиванием и похрюкиванием. Не уверен, но вполне возможно, что в этих депо их потчевали локомотивной снедью, потому, что они убегали туда с поспешностью.

У меня есть слабость не к современной технике, а к спортивным снарядам, которые я в изобилии притаскиваю после посещения магазинов типа «Спорт-мастер». Поэтому в комнате стоит перекладина, на которой я вспоминаю свои юношеские занятия гимнастикой. Естественно, делаю это лишь тогда, когда локомотивы, вагоны и пр. отдыхают в депо, и не носятся по путям. Но однажды, когда дома никого не было, и, пользуясь этим, я с удовольствием выполнял свои упражнения на перекладине, произошло неожиданное. Все поезда с гудками выскочили из своих укрытий и начали бешеные перемещения, в том числе активно прошмыгивая под перекладиной. Это было не так опасно. Когда они уезжали подальше, я вполне мог соскочить, не повредив их. Но после того, как они, поездили где-то в стороне, они все собрались под перекладиной и устроили коллективное сборище. У меня не осталось никакой возможности закончить тренировку. Они весело перемигивались, обменивались гудками и, судя по всему, им доставляло удовольствие наблюдать, как я, загнанный под потолок, не могу спуститься вниз. Кто устроил эту вакханалию, не представляю, в квартире я был один. Но факт был налицо. Я не мог спуститься, так как все эти составы совершали эволюции прямо подо мной, обмениваясь между собой, судя по всему, насмешками (понятно над кем).

И что же? Спустя достаточно продолжительное время, натешившись, они убрались в свои депо, огласив квартиру победными воплями. Уязвленный и униженный, я спустился, и пошел выполнять водные процедуры.

Это событие заставило меня пристальнее приглядеться к тем приборам и устройствам, с которыми я, как жилец, непосредственно соприкасался. И вот я заметил, что далеко не все из них относятся ко мне спокойно. Ну вот, например, пылесос. Нет не тот старый пылесос, который надо было выгуливать по квартире на длинном поводке, и с которым мы встречались регулярно раз в неделю. В доме появился его конкурент: маленькая круглая тарелка, которая по странному стечению обстоятельств тоже оказалась пылесосом. Но сборка пыли была лишь частью функционала. Главное в этом чуде были мозги. Сразу после того, как тарелку внесли в дом, и включили, она начала обследовать все закоулки квартиры, как мне объяснил сын, чтобы составить карту местности. Это продолжалось довольно долго, после чего тарелка отправилась в угол, где у нее была станция зарядки. Это место для нее было такое же любимое, как для собаки миска с едой, а для кошки – блюдце с молоком. В этом углу пылесос проводил большую часть времени, не особенно напрягая домочадцев. Но иногда, не знаю по собственному разумению или чьему-либо приказу, он начинал жужжать, лапки его быстро шевелились, и он начинал уборку. Отмечу, что убирал он совсем неплохо, но некоторые странности у него наблюдались. Например, встретив носок сына под его креслом, он этот носок аккуратно относил к стиральной машине. А встретив мой носок, он его зажевывал, и носок пропадал бесследно. Или вот еще. Все рабочие места, кроме моего, он занес на карту и аккуратно их объезжал, но, когда он приближался к моему креслу, в котором я работал и мечтал только об одном, чтобы никто не мешал моим занятиям, он разгонялся и бодал кресло так, что оно катилось в сторону, и я терял нить рассуждений.