(не) смотри в мои глаза

Пролог

— До тебя у меня никого не было, — произношу уверенно, а внутри всё леденеет от страха остаться непонятой, — клянусь, Эмир... Ты первый. Ты мой единственный...

— Замолчи. — Отрезает холодно.

По коже пробегает противная дрожь. Ноги судорогами сводит. Не могу устоять. Сажусь на край кровати, боясь бросить взгляд на смятое постельное бельё, на котором не осталось и малейшего следа от крови моей девственной. Нет ни капли. Простыни белее снега за окном. Ослепнуть хочу, но не видеть эту чистоту...

Я грязная. Распутная. Опороченная.

Для него, не для себя!

Самообладание трещит по швам. Мысли безутешные роятся, ни на миг не покидают сознание. Что мне делать? Как мне быть? Чем доказать мужу, что я невинна, нетронута? Что со мной что-то не так?

Что же со мной не так?!

Почему нет крови? Почему? Почему! Меня моя невестка, жена родного брата к этому готовила! Сказала не пугаться, если будет распирать от боли и кровь пойдёт…

А мне было терпимо. Не возникло желания оттолкнуть его от себя, избавиться от дискомфорта.

Что же это получается? Я… бракованная?

Низ живота будто иглой пронзает. Пульсирует, колет неприятно. Усидеть невозможно. Взвыть хочется от ощущений болезненных. Вынуждаю себя держать осанку ровно. Подбородок вздёргиваю. Он не видит меня, спиной сидит, будто окаменел в одном положении, но я достоинство не теряю. Даже если попытается сломать, буду бороться за свою честь. До потери пульса.

Шорох одежды. Скрежет металла. Запах сигаретного дыма. Он впервые возле меня закуривает...

Нервно подскакиваю с кровати. Из-за слабости в ногах чуть не валюсь на пол, но, благо что успеваю припасть плечом к стене. Как в кокон закутываюсь в шёлковый плед и обмираю. Взгляд прикован к его спине широкой, исполосованной шрамами. К пальцам мгновенно приливает тепло. Явственно чувствую их грубость, обвожу кончиками каждый глубокий излом, пропускаю через себя пережитую им когда-то боль. Сливаюсь с ним воедино, восполняю утерянное... Мы идеально сочетаемся, дополняем друг друга.

Зависели друг от друга... А что теперь?

Прикрываю веки. Мне всё ещё не верится, что, каких-то жалких полчаса назад, я была самой счастливой невестой на свете. Любимой. Желанной. Вселенной в его глазах. Каждой клеточкой тела чувствовала своего мужчину. Плавилась от смелых прикосновений. Растворялась в его пряном запахе, в его поцелуях. Как же нежен он был до того...

Воспоминания обжигают до костей. В голове огнём вспыхивает выражение лица Эмира в тот момент, когда он посмотрел в пустоту между наших разъединенных тел. Я не сразу поняла, в чём причина его внезапной ярости. Ни слова ведь не сказал, ни в чём не обвинил. Просто молча отстранился. Образовал между мной и собой непреодолимую пропасть.

Стыд. Страх. Отрицание. До сих пор испытываю то же самое. На душе смута. Скудные оправдания исчерпаны. Чего мне от него ожидать? Чем закончится эта бедовая брачная ночь? Каким будет наше первое утро? Наступит ли оно вообще? Что сделает со мной? С позором выставит за дверь! Но почему сейчас этого не делает? Не придаёт огласке мою испорченность...

Хотя... Перед кем оклеветать неверную жену? У него нет родителей. С близкими родственниками связи все оборваны. Давно не общаются. Отшельник он. Сирота. Только брат младший есть. Спит сейчас безмятежно в соседней комнате. А что ему объяснит? Что тот поймёт? Ребёнок тринадцатилетний...

— Мне уйти? — шепчу совсем тихо, втайне надеясь, что не услышит.

— Куда?

Слух его обострён, как моя чувствительность. Я на большом расстоянии кожей чувствую его тяжёлое дыхание. Губами ловлю прогорклый вкус сигарет. Мурашки холодные бегут по позвоночнику.

— Домой...

— Ты уже дома.

Сердце ударяется об рёбра с такой силой, что эхом стука всё горло перекрывает. Вдох не пропустить. Мне больно. Я задыхаюсь. Меня гложет то, что невинность свою доказать нечем. Что расплакаться не могу. Что эмоции выпустить наружу не удаётся. Они разъедают изнутри. Я просто исчезаю из его реальности с каждой пройденной секундой. Такое ощущение, что скоро от меня останется лишь пустая безжизненная оболочка.

— Ты чего дрожишь?

Вмиг перестаю дрожать. Успокаивает неожиданная мягкость в его грубом голосе. Он оборачивается, а я прячу взгляд. Обнажен ведь… Пусть и свет в комнате приглушен, но стыдно разглядывать тело любимого. Ему стесняться нечего. Безупречен. Даже шрамы его не уродуют.

Я люблю его. Люблю. Очень сильно люблю! Как мало было признаний вслух, как надоело повторяться лишь мысленно!

— Подойди.

Уговаривать не надо. Подхожу. Будь что будет. Ударит – за справедливость сочту. Накричит – слова поперёк не вставлю. Обнимет – с ума сойду. Я сегодня из противоречий состою…

— В глаза мне смотри.

Вскидываю голову. Внутри всё воспаряет. В бездну его черноты лечу. Взгляд всеобъемлющий. Поглощает меня всю без остатка.

— Красивая моя, — ладони крупные мне на плечи опускаются. Надавливает так, что колени подгибаются. Я ниже него всего на полголовы, но сейчас очень крохотной кажусь. Дрожащей, потерянной. Мне неуютно, хотя очень нуждаюсь в его тепле и близости. Его мягкость обманчива. Холодом сквозит. Пробивает насквозь.

— Ты не веришь мне, Эмир?

— А ты как думаешь?

— Не веришь.

— Ошибаешься.

Обнадеживает! В глазах ведь неверие стеной стоит! К чему это поощрение?

— Я хочу, чтобы наша семья строилась на доверии. Взаимопонимания хочу, но не такого… из жалости.

— Жалость… Кто она такая? Я не в курсе. Объясни, — смеётся, наклоняясь ближе. Смех его каким-то жутко неуместным кажется… резонирует, как если бы весëлая нотка проскочила в печальной мелодии.

— Эмир, не издевайся. И так дурно…

— Я не издеваюсь. Это ты драматизируешь, Каро, — он собирает в кулак пряди моих волос, откидывает назад пульсирующую голову, а затем шепчет хрипло в самое ухо. — Может тебе легче станет от этого, а может и хуже, — приникает губами к шее, шумно выдыхая, — но ты у меня не первая девственница. Знаешь, с тобой ощущения были совсем другие. Их хочется повторить.