Не укради!

Не укради!

Яшка был стреляным воробьём. Не в смысле «опытным». В начале февраля в него чуть не попали камнем из рогатки мальчишки, надумавшие сбивать шишки с ёлки, на которой прятался от холода Яшка. Воробей вовремя улетел, не получив никакого для себя урона.

Рассказывая об этом происшествии своим воробьиным собратьям, Яшка опустил подробности, связанные со словом «чуть» и выставил дело так, словно в него всё-таки попали. Мол, повредило мне, братушки, крыло, но я не струсил, а вылетел прямо на обидчиков и разогнал их своим грозным видом и острым клювом. Собратья тут же зауважали ничем не приметного Яшку, и рейтинг его среди воробьих взлетел до немыслимых высот. Теперь Яшку считали героем и ветераном, а значит, сильным, смелым и достойным гнезда и потомства. Не можешь быть — умей казаться.

И завертелась Яшкина жизнь по-другому. Пару себе воробей выбрал по новому статусу. Самую завидную невесту взял. А такой воробьихе не предложишь жильё на многогнездовом дереве. Ей отдельное нужно, с удобствами. Чтобы от ветра и дождя укрывало, от кошек и мальчишек с рогатками защищало. Вздохнул Яшка и заявил права на пустующий по причине зимних холодов скворечник.

Скворечник висел на старой берёзе во дворе пенсионера Фёдора, увлёкшегося фермерством и покинувшего шумный город. Яшке тоже пришлось покинуть город. Было жаль городской суеты и ярких огней. Яшке нравилась вольная городская жизнь. Была в ней энергия, наполняющая воробьиные крылья силой. Были там мусорные баки, полные еды. Мало было кошек, они боялись машин. Всё было в прошлой жизни для счастья. Но кто он был в той жизни? А теперь герой и ветеран и надо было соответствовать.

Пришло время оставить холостяцкую жизнь, и Яшка остепенялся как мог и как того требовали обычаи. Не то чтобы обычаи настаивали на смене места жительства, но ведь деткам будет лучше на натуральном питании, свежем воздухе, за прочными стенами скворечника. Яшка гнал от себя мысль о том, что скворцы вернутся с весенним теплом, и придётся вступить с ними в кровавую битву за недвижимость. Молодая жена новоселье восприняла как должное. Другого от Яшки теперь никто и не ожидал.

Оказалось, «казаться» труднее, чем «быть». Надо соответствовать чужим ожиданиям каждую минуту. Яшка изо всех сил старался, чтобы прошлая жизнь не ворвалась в настоящую и не нарушила тщательно создаваемое будущее. А сердце плакало и просилось к городским огням, к беззаботной свободе и мусорным бакам.

Всё в Яшкиной жизни теперь было чужим. Ворованным. Мечта повернулась к нему своим уродливым лицом и хохотала, грозя пальцем: «Не укради!». Яшка просыпался среди ночи от этого крика, тяжело дыша и приглаживая взъерошенные перья. Долго смотрел в тёмное небо на яркую звезду над скворечником и думал. Всё сложилось как в сказке: жена-красавица, скоро детки будут, дом — полная чаша, природа вокруг уже просыпается от зимней смерти и пахнет воздух первоцветами. А Яшка вместо того чтобы окунуться в это счастье с головой, дрожит от страха и боится нового дня. Что, если жена узнает, что он не такой, как она думает? А если завтра вернутся скворцы и выгонят их из дома? Что, если кто-то видел, что в Яшку тогда не попали из рогатки и его ложь откроется? Что, если надо будет сделать что-то, на что у Яшки не хватит сил и смелости? Что если…

А потом наступало утро. Оно резало светлой полосой черноту ночи, намазывая рассвет на горизонт, разгоняя страхи и даря надежду, что все ужасы случатся с Яшкой не сегодня. Воробей тихо, чтобы не разбудить жену вылетал из скворечника. Она любила подсолнечные семечки. Каждое утро Яшка летел к фермерскому амбару, чтобы совершить ради неё очередной подвиг.

Амбар у фермера был добротным. Ни тебе дырок, ни щелей. Фёдор был мужиком рукастым и за хозяйством следил. Проникнуть в амбар можно было только через дверь, когда сам Фёдор находился внутри. Фермера Яшка не боялся. Но вот охранник амбара — крупный кот серой камуфляжной расцветки заставлял воробьиное сердце выплясывать лезгинку.

Кот лежал перед входом в амбар и делал вид, что спит. Яшка видел, что кошачьи глаза полуприкрыты, а длинный хвост нервно мотается по деревянному порогу. Фёдор уже внутри, дверь приоткрыта. Воробей сел на забор. Мимо охранника не пролетишь. Зверюга славился на всю округу тем, что в прыжке достигал немыслимых высот и никогда не промахивался. Яшка посмотрел по сторонам.

Скотный двор уже не спит. Суетливо копаются в земле куры. Курухан Куруханыч — старый тощий петух зорко следит за гаремом единственным глазом. Яшка слышал, что петух как-то сцепился с котом и победил серого охранника в нелёгкой битве. Говорят, кот убежал, поджав хвост, и три дня не появлялся на скотном дворе. Яшка не верил сплетням. В конце концов, это у петуха после битвы остался один глаз.

Гогочут возле калитки гуси, требуя отпустить их на выгул. Жучка высунула морду из будки и молча ждёт, когда в её миску положат еду. Сейчас Фёдор выйдет с ведром и станет кормить кур. В это время надо будет попасть в амбар. «Неужели нельзя хотеть есть что-то более доступное? — с раздражением подумал воробей о жене. — Вон вокруг сколько еды! Семечек ей захотелось в начале весны».

Яшка слетел на землю. Кот открыл глаза, растопырил усы и весь подобрался, готовясь к прыжку.

— В добром ли здравии Вассисуарий Котофеевич? — кланяясь спросил Яшка, не сводя с кота глаз и надеясь, что зверя поразили все мыслимые болезни, навсегда обездвижив его гибкое молниеносно-смертоносное тело. Хорошо бы ещё выпали зубы и когти.

Кот уставился на воробья янтарными глазами. Этого ворюгу он видел здесь каждое утро. Кота не очень волновал урон, нанесённый воробьём хозяйству. Ну что с тех двух-трёх семечек, что Яшка мог унести? В такой куче этого убытка никто не заметит. Но вот собственная репутация кота беспокоила. В который раз птица обманывала его и проникала в амбар безнаказанно. Этого Васька позволить ни себе ни Яшке не мог.

— Сегодня славный денёк будет, — сказал Яшка, глядя в безоблачное наливавшееся весенней синью небо. И зачем-то добавил: — да-с…