Не все девочки делают это

14. Утро конкурсного дня.

И всё же утро конкурсного дня настало.

В пять утра у Марьяны уже не было сна ни в одном глазу.  Ещё час она полежала, мысленно уговаривая себя заснуть, но тысячи разных мыслей совершенно не давали покоя, и она сдалась.

Девушка в радостном возбуждении раз двадцать проверила сложенный накануне кофр: платье, новые капроновые колготки, переложила ещё раз косметику, полюбовалась на белые атласные туфельки. В эти мгновенья, собираясь на «Золушкин Бал», она действительно ощущала себя Золушкой, которая готовится войти в сказочный, волшебный Дворец. Даже лучше – во Дворец Культуры!

Юная вокалистка без конца повторяла и так уже намертво заученный текст песни, молясь, чтобы не «заклинило» за кулисами. Бывает такой кошмарный момент от волнения – когда перед выходом вдруг начисто забываешь первые слова песни, которую уже пела тысячу лет! – и Марьяне периодически снился этот кошмар, и она просыпалась среди ночи с колотящимся в страхе сердцем…

«Главное – первые слова, а потом всё уже пойдёт по инерции!» - повторяла она себе, бегая по дому.

Умыться.

Расчесать упругие, крупные волнистые локоны (всё же «химия» - это роскошная штука!).  

Поесть – точнее, заставить себя поесть! Марьяна пожевала отварной картошки с маринованными грибами. К чаю мама по такому случаю положила вафлю «Куку-руку» и конфету «Milky Way» - с очень сладкой ванильной нугой внутри, - но девушка буквально отшатнулась от этих экзотических вкусняшек: побоялась, что сладкое «обложит» связки.

Волнение набирало обороты…

За час до выхода позвонила Наташка:

- Марьяш, прикинь!  У меня от страха «медвежья болезнь» открылась! – простонала она. – Каждые пять минут в туалет бегаю!

- То же самое с утра было! – ворчливо призналась Марьяна. – Мама левомицетин дала, помогло.

- Он же горький, как… ужас! – фыркнула в трубку Наташка.

- Ну это ж лучше, чем за пять минут до выхода на толчок бежать!

- Это да…

Всего-то собираются – она да мама, а суета и толкотня в доме, как на перроне! И радость – сквозь волнение!

 Радость – заполошным зайцем прыгала под рёбрами накануне каждого выступления, а грудь распирало ощущение причастности к большому Празднику… Даже мама уже привыкла за десять лет к выступлениям дочери, буднично и методично складывая всё необходимое,  а Марьяна каждый раз проживала концертный день, как век…

В хоровом классе было непривычно пусто – в конкурсе участвовали только солисты-вокалисты, поэтому обычной  шумной толкотни хористок не было. Долны быть только Марьяна и Наташка с мамами, да Эсмира с Валерией Владимировной.

Марьяна открыла знакомо скрипнувшую дверь… и обомлела.

Наташка сидела, торжественно подставив голову под плойку – мама спешно накручивала ей локоны… но не этот рядовой факт потряс Марьяну.

На подружке было то самое платье. Бриллиантовая бомба из Турции…

Увидев подругу, Наташка выскользнула из-под плойки и, пританцовывая, направилась к ней:

- Ну чё? Круто?! – торжествующе спросила она, принимая перед ней «модельную» позу, словно перед фотографом, наслаждаясь её обалделым видом.

- Офигеть!.. – только и смогла выдавить Марьяна, глядя во все глаза на укороченное и обуженное платье. И это прозвучало очень искренне.

Ужасно довольная произведённым эффектом, Наташка пошла обратно «плоиться». Марьяна оглянулась на маму, а та иронично усмехнулась, прищёлкнув насмешливо языком: «я ж тебе говорила!»

В этот момент влетела красивая, а ярким макияжем и уложенной причёской Эсмира: на шпильках, в ярко-синем строгом костюме делового стиля – стильный пиджак и узкая юбка, белое жабо на груди, - и без предисловий скомандовала:

- Марш распеваться! – и Марьяне: - Почему ещё не переоделась? – и без паузы – Валерии: - Лера!

Концертмейстер – в чёрном платье, которое густо блестело узорами из чёрного же стекляруса, стильном и роскошном одновременно, с готовностью открыла крышку фортепиано. Девочки торопливо встали справа от неё, выпрямившись, взволнованно поглядывая друг на друга.

- Ма-мэ-ми-мо-му! – обозначила первую распевку руководительница и снова унеслась в неизвестном направлении, громко цокая шпильками. Они стали распеваться по привычной схеме. Мама Лукошниковой выскользнула из класса вслед за Эсмирой.

В коридорах Дворца Культуры нарастал гул – голоса, шаги, разговоры, музыка, - привычный ей с детства, такая сладкая, волнующая, предконцертная атмосфера… Марьяна ощущала Дворец Культуры всем существом. 

 Волнение его клубилось, словно кипящий пар под огромной крышкой, изредка врываясь в хоровой класс через приоткрытую дверь:  то флейтовой руладой, то раскатистым вокализом баритона, вышедшего в фойе, то внезапным обрывком музыки – это звукооператор в зале запускал начало фонограмм, сверяя очерёдность треков с программой.

И всё это кипело – ради них, участниц Всероссийского музыкального телеконкурса! И где-то там, в недрах кабинетов  ГДК, уже находился и тоже готовился настоящий, живой московский телеведущий! И остальное жюри, сплошь состоящее , ак говорили, из знаменитых экспертов вокала.

При осознании этого сводило живот и замирало сердце…

В конце распевки в хоровой класс вновь зашла Эсмира:

- Час до начала. Всё нормально?

Валерия Владимировна важно кивнула, беря заключительные аккорды распевки вокалисткам.