Не все девочки делают это

45. Утренняя песнь

 

 

 

Будильник зазвенел без пятнадцати семь утра, и Марьяна, с тоской выпростав руку из-под одеяла, шлёпнула по нему.

Страшно не хотелось вылезать из-под тёплого одеяла в эту холодную темень.

 Эти ранние вставания ей давались настолько тяжело, что даже учителя в старших классах школы привыкли к тому, что Романова вечно приходит ко второму уроку. Марьяна после раннего пробуждения не могла сразу включаться в жизнь, ей требовалось время, чтобы окончательно проснуться.

Хмурое настроение и заторможенность – было её нормальным раннеутренним состоянием. А осознание того, что её ждёт, мягко говоря, нерадостная встреча с преподавательницей по специальности и распеканция за пропуски, заранее угнетало. Даже если будущий дирижёр действительно пропускал по болезни, это встречалось недовольством и негласным осуждением со стороны преподавателей. Какая реакция Бурковской ждала её после телеэфира, Марьяна даже думать боялась…

Она села на кровати и закуталась в одеяло. Спать хотелось неимоверно.

- В ночи просыпаются зомби… - с противоположной кровати медленно приподнялась Галанцева, тоже стягивая на себя со всех сторон одеяло. – Доброе утро, страна! – сипло провозгласила она, нашаривая ногами тапки.

В коридоре вовсю горел свет – узенькая полоска под дверью ярко светилась.

- У меня такое чувство, что вчерашний вечер так и не кончался… - пробурчала Марьяна, нахохлившись и закрывая глаза.

- Надо срочно ставить чайник! – изрекла Ленка и решительно отбросила одеяло.

Марьяна позавидовала её воле и ещё больше угнездилась в одеяле. Слава тому, кто придумал фланелевые армейские пижамы и байковые тёплые халаты! И пусть они выглядели непрезентабельно, но зато были просто незаменимы в общажном быту, при слабо греющих батареях и промёрзших окнах…

Судя по крикам, отголоскам пения и грохоту посуды, в общаге уже во всю бурлила жизнь будущих музыкантов.

Выдохнув, девушка тоже сползла с кровати, надела тёплые носки и тапки, кое-как пригладила волосы и, взяв зубную щётку и пасту, побрела в «умывальную» комнату – кафельный закуток шесть на шесть метров. Оттуда раздавались весёлые наигрыши – вариации «коробейников»: длинноволосый парень с народного отделения, сидя посередине на хлипком табурете, срочно доучивал урок, нимало не смущаясь повёрнутых к нему спинами девиц, которые привычно чистили зубы, склонившись  над умывальниками. С отстранённым лицом «гармонист» кивнул Марьяне и упоённо продолжил выводить на аккордеоне красивые переливчатые рулады.

 

Марьяна спокойно выдавила горошину пасты на щётку, когда сквозь «коробейников» услышала перешёптывания, но не обратила на это внимания – утренняя отключка ещё продолжала действовать. Она спокойно чистила зубы и так и не поняла, когда «коробейники» перешли в припев её конкурсной песни. Аккордеонист мастерски, виртуозно перевёл вариации в мелодию «Спасибо, музыка!» - которая зазвучала в народном стиле, и это было… очень необычно!

От неожиданности Марьяна выплюнула всё, что у неё было во рту, торопливо смыла с губ остатки пасты, и обернулась. Парень, хитро улыбаясь, играл её песню, а «зубочистки» стояли рядом, подбоченясь и с любопытством глядя на Марьяну (кажется, тоже народницы).

Полгода они жили на одном этаже и не особо-то обращали друг на друга внимания. Девушка даже не знала, как их зовут! Другое отделение, общего – только плита на общажной кухне… И вдруг музыка всё это изменила, сблизив их.

Улыбнувшись, Марьяна запела, повинуясь необъяснимому чувству – нельзя было не петь! Это был словно какой-то пароль, объединяющий их, как музыкантов. Ещё непроснувшийся, нежный голос отражался от кафельных стенок, усиливаясь акустически…

И внезапно её захлестнули те же самые эмоции.

Вокалистка пела, закрыв глаза, позабыв, что она стоит в тапочках, байковом халате и с зубной щёткой в руке в умывальной, - она вновь вкладывала в голос душевную силу и переживания того дивного момента, когда на неё светили прожектора родного Дворца Культуры, а в глубине зрительного зала сидел Он…

Аккордеонист деликатно снижал громкость звучания на её верхних нотах и аккуратно «закруглился в коду» - впрочем, кода потонула в редких, но тёплых  аплодисментах, а смущённая Марьяна, краснея, убежала к себе.

 

Галанцева с довольной улыбкой наворачивала капусту, запивая её «студенческим глинтвейном»:

- В следующий раз надо будет там шапку положить… Чтоб денег накидали!

- Тебе всё шуточки… А я в училу идти боюсь, щас Бурковская мне устроит…

- Считай это платой за сладкий миг славы! – цокнула языком Ленка, открывая конспекты и устанавливая их вертикально. – Полчаса до автобуса… Ещё разик повторить успею… - ей предстояло сдать второй зачёт.

 

Они уже оделись и спустились до самой вахты, когда на проходной раздался какой-то шум, возня, а потом с радостным гиком парни проскакали по коридорам:

- Сегодня занятия отменяюца-а-а!!! Уаррраааа!!.. – и понеслись по этажам, оглушая всех радостной новостью. – Училище закрыто-о-о!! Уроков не-е-ет!!!

Все, кто был в фойе, переполошились, начался гвалт, озабоченная вахтёрша взялась за телефон, комендантша пыталась то выхватить у неё трубку, то приложиться к ней ухом, а Марьяна стояла, обняв тяжёлую сумку с нотными сборниками, и не верила такому везению: неужели сейчас можно будет пойти досыпать?!

Вахтёрша положила трубку и развела руками:

- Трубы в училище лопнули. Немудрено, морозы трескучие стоят! Так что сегодня отдых у вас, ребятня. Марш отседова, неча толпиться тут! Или туда, или сюда!



Отредактировано: 17.03.2024