Не злите женщину

Не злите женщину

Извержение Везувия

– Лора! Говорят, ты слегка вспылила в Неаполе? – полюбопытствовал Фома, листая на планшете фотографии из недавнего путешествия друзей.

– Сарафанов уже разболтал? Да, было дело.

Посещение руин знаменитого города Помпеи произвело на Лорку сильное впечатление. Даже июльская неаполитанская жара не застила глаз.

Развалины древних жилищ, окаменевшие останки детей и взрослых, застигнутых карой небесной в самых причудливых позах, скелет собаки с задранной кверху головой – погружали в хаос и ужас внезапной катастрофы.

Однако на тропе к вершине Везувия все пошло не так. Все выводило из себя. Мелкая темно-рыжая пыль взлетала из-под подошв и покрывала голые ноги до колен, подол белого Лоркиного платья методично перебирал пятьдесят – или черт его знает сколько – оттенков бурого, а острые камушки то и дело залетали в неуместные на горной тропе легкие открытые босоножки. Унылый вид потухшего кратера не впечатлил нисколько, вид на Неаполитанский залив сверху почему-то напомнил бытовую синьку, а заманчивый силуэт острова Капри огорчил еще сильнее – туда уже не успеть. И дернул же черт тащиться по такой жаре на километровую высоту! Эта запоздалая мысль разозлила Лорку окончательно, и на спуске с вершины ее эмоции достигли градуса готовой к извержению лавы.

Дежуривший на городском перекрестке молодой неапольский жиголо знать этого не мог. Расслабленной походкой он подвихлял к Лорке и сочно живописал на беззастенчивом беглом итальянском, какие неизгладимые впечатления принесет ей часок - другой в его компании. Руссо туриста поначалу просто отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Но кавалер был настойчив и прихватил ее за платье. Зря он это сделал.

Посеешь ветер – пожнешь бурю. Последняя перемычка между приличной женщиной и фурией вмиг рухнула. Лорка резко развернулась и в упор исторгла в смазливую итальянскую рожу мощную лавину исконно русской лексики, сразив бедолагу как внезапностью извержения, так и роскошным составом отборных поражающих элементов. Куда кавалер испарился – осталось загадкой.

– Сарафанов, не отставай! На электричку опоздаем! – подстегнула Лорка плетущегося поодаль спутника.

Уже в прохладе спешащего в Рим состава она задумчиво протянула:

– Вот же… засранец! Но какой экстерьер… Люблю итальянцев!

Извержение в Люстдорфе

Беспечным летним утром Фомины на машине отправилась в гости к семье Якименко. Те сняли на месяц дачу в ближнем одесском пригороде – Люстдорфе – и пригласили семью друзей оценить их сезонные хоромы на высоком берегу над морем, покупаться-позагорать на песочке прямо под обрывом, а потом устроить застолье в саду с видом на морские дали.

По пути пятилетний Славик разродился вопросом:

– А что такое Люсьдор? Это про тетю Люсю?

Тогда мама Даша принялась рассказывать про давние времена, про царицу Екатерину, про ее придумку пригласить на новые российские земли переселенцев из Европы. Про большие конные повозки немецких колонистов, которые издалека добирались до этих мест, чтобы возвести дома и кирхи, растить хлеб и виноград, пасти буренок, варить мыло и пиво. Так и появилось здесь Веселое местечко, на их языке Люстдорф.

– А там что, по-немецки говорить надо? – озаботился ребенок.

Тесный переулок с утопающими в зелени разнокалиберными постройками обрывался прямо в необъятный морской простор. У крайних ворот по правой стороне их встречал Серега.

Фомин и Якименко заметили друг друга после третьего курса института. Тем летом случайно сложившаяся компания сокурсников прокатилась на велосипедах в Крым, и это трехнедельное приключение вылилось в долгую дружбу. Интересы у Игоря и Сергея были разные, и девушки им нравились разные, и после защиты диплома один угодил на два года в армию, а другой сушил мозги в режимном институте – приятельству давних однокашников всё это не вредило.

Удивительно, но внешне аленделонистый Серега нюха на девушек не имел никакого. Его манил мир техники, он постоянно что-то мастерил, собирал, паял и настраивал. Подруги при нем до поры до времени случались те, что сами его приметили и приручили. Но вдруг все переменилось: Сергей словно проснулся и увлекся сам. Да еще как! Он женился первым из друзей.

Его избранница определилась с помощью самого очевидного лекала. Он с первого взгляда разглядел в ней черты своей матери – и пропал. История неодолимой любви, вместившая три месяца конфет и букетов, свадьбу в лучшем ресторане города (мать невесты оказалась директором крутого магазина), рождение сына, растущие претензии тещи к зятю, и наконец, открытый конфликт в семье – уложилась в четыре года. Финальные аккорды звучали без свидетелей, но после развода Серега завел привычку аккуратно складывать в отдельную папку все квитанции на переводы алиментов и не раз запальчиво величал свою бывшую пассию не иначе, как “эта сволочь”. А потом он свел знакомство с бабенкой постарше, и перестал пугать приятелей ужасами прошлой семейной жизни.

Когда сыну Игоря и Даши исполнился год, Серега познакомил их со своей новой подругой. Вскоре он предложил близкому приятелю быть свидетелем на свадьбе. Игорь пристрастий друга понять, как и прежде, не мог, что не помешало ему стать вдохновенным тамадой на свадебном банкете. Невеста Аня производила впечатление маленькой, но гордой хищной птички, с круглыми глазками, ястребиным носиком и напористой слегка гортанной речью. Казалось, на лице ее прописалось пренебрежение – я знаю, что вам не нравлюсь, но мне начхать, это ваши проблемы. Зато ее отец был важной птицей в порту, и озабоченный карьерой Серега, вероятно, занес такую подробность в число важнейших достоинств подруги, ничуть не боясь еще раз наступить на те же грабли.

Вслед за беглым осмотром дощатого теремка над морем и тенистого сада, сборная команда детей и взрослых устремилась на пляж.

В косых лучах набирающего высоту солнца море ликовало, и по волнам до самого горизонта летел расходящимся клином веселый рой солнечных зайцев.