Небесные цветы

1.7

Воспоминания - это самая прекрасная и одновременно ужасная вещь на свете. Помните, я говорила, что ромашка, адский цветочек? Так вот воспоминания - это его, цветочка, совершейнешее орудие пыток. Серьёзно. Я не утрирую. Есть приятные воспоминания, которые могут начать причинять вам боль, есть болезненные воспоминания, а есть те, от которых становится стыдно. Это самые страшные. Вот мне, например, очень стыдно, что я вчера изливала душу мировой звезде и ведь не расскажешь никому. Не поверят, ещё чего доброго в психушку засунут. А тут ещё и Азарин!

"АААААААА" - завопил тоненьким голосочком фиолетовый грибочек. Может имя ему дать? Будет сэром Сэдриком. Грибочек важно поправил, появившиеся на носу, очки.

- Где я? - спросила, накрывшись с головой одеялом.

- В отеле. Да, детка, ты была горячей, - я выглянула из-под одеяла и наткнулась на глумливо-похабную улыбочку.

- Я, конечно, не помню, как тут оказалась, но это я бы запомнила.

- А вдруг нет?

- Ты так плохо о себе думаешь?

Парень захохотал, так, будто я сказала самую смешную шутку в его жизни.

- Эй, я тебе не клоун. Харе зубы сушить, - я пнула его в ногу, но смех всё равно продолжался, Азарин лишь поменял место своей локации, пересел в кресло.

Если он думал, что это его спасёт, то, как бы ни так. Я зашвырнула в него подушку, затем вторую, после третьей в меня полетели первые две. И в отличие от "меткой" меня, Азарин попал прямо в цель. С криком "Бой подушками!!!" и под цитирование моей персональной шизы у меня в голове, то есть грибочка "Бой закипел, смертельный бой!"*, я кинулась на блондинчика, размахивая подушками. Жалко они были синтепоновые, моё разыгравшиеся детство требовало пуха и перьев. И последнего желательно побольше.

Парень, злобно захохотав, принялся носиться по номеру, виртуозно огибая появляющиеся на его пути препятствия в виде тумбочки и стульев. Я же такой виртуозностью похвастаться не могла, поэтому неслась за ним напролом как танк, собирая в кучу даже ковёр... или это палас?

- Фак! - Азарин оказался не настолько любимчиком у фортуны, как я думала, и растянулся на полу, а так как я у неё в фаворитах не часто бываю, то полетела следом.

- Не выражайся! - процитировала я известного персонажа из кинокомиксов и залепила подушкой по смазливому личику блондина.

- Ты же художник, ты не можешь смотреть супергероику! - возмутился этот... несносный тип. - А как же фильмы про художников? Если не вы, то кто их будет смотреть?

- Ты... что за стереотипное мышление? - я повернула голову на бок, что бы посмотреть на этого наглого питекантропа и если понадобиться проредить его причёску, но столкнулась с издевательским выражением на лице и внимательным взглядом жёлто-карих глаз.

На несколько минут в номере воцарилась тишина. Мы смотрели в глаза друг друга, не мигая. Казалось, что мы даже забыли, как дышать. И нет, мы не тонули в глазах друг друга, и прочая ванильная ерунда, так любимая женскими романами, с нами не происходила. Мы, не сговариваясь, начали игру в гляделки.

- Просто моргни, - прошептала я.

- Ни за что, - так же шёпотом ответил парень.

- Ну, Ромашка, ну чего тебе стоит... - не успела я договорить, как блондинчик поморщился и вследствие чего моргнул. - Да! Я выиграла!

- Только потому, что ты назвала меня Ромашкой. Не люблю, когда так называют, - сознался Азарин.

- Хм... а цветочки?

- А вот цветочки мне нравятся. У меня в детстве пол в комнате был покрашен зелёной краской и на нём были нарисованы ромашки. Мы с бабушкой их сами рисовали. Правда, друзья ржали...

- А я люблю Ван Гога и благодаря его картинам полюбила подсолнухи, - не знаю почему, но я вдруг поддалась чувству ностальгии. - Когда мне было девять, то моя учительница познакомила меня с творчеством этого потрясающего художника. Меня впечатлили его картины, в особенности подсолнухи. То как он их писал... Я каждый раз вижу их по-разному и ощущаю так же. Помню, как пришла домой и начала ныть родителям, что хочу разрисовать свою комнату этими цветами. На, что папа поинтересовался, могу ли я их нарисовать и несколько недель я потратила на то, что бы идеально, по моему мнению, нарисовать подсолнух. Мне конечно далеко до Ван Гога, но тогда я была безумно счастлива, разукрасив стену. Папа сажал меня на плечи, что бы я доставала до верха и у него вся голова была в жёлтой краске. Мама потом так ругалась. Меня хватило на одну стену, но уже много лет они встречают новый день со мной, поддерживают, когда грустно и радуются, если происходит что-то хорошее. А ромашки я не люблю...

- Почему?

- Для меня, это цветы лжи. Они никогда не говорят правду, за редким исключением, а выглядят так невинно и нежно, как и большинство людей. Цветочек, созданный в Аду. Надо будет прихватить их с собой, когда умру, подарю их дьяволу, может, не будет пытать.

- Значит, и меня ты считаешь лживым, раз назвала Ромашкой?

- Не то что бы считаю... Скорее не доверяю. Я не знаю тебя, и какую цель ты преследуешь, предложив свести меня с Князевым. Но при этом мне комфортно с тобой. Я не задумываюсь, как я выгляжу со стороны, когда что-то делаю или, что говорю глупости... - я замолчала, не закончив предложение, потому что поняла, что противоречу словам о доверии.