Нечаянная радость

16 глава

-Вот возьми, - на ладонь легла увесистая связка ключей с плюшевым брелоком в форме сердечка. -Квартира полностью в твоем распоряжении. Я ее отписала на твое имя.

Татьяна Ивановна виновато опустила глаза. Жизнь под одной крышей со старшей дочерью невыносима. А ведь прошла всего неделя. Никогда им уже не стать родными людьми. Самое отвратительное, что Ленка вела себя вполне приемлемо. Помогала по хозяйству, все остальное время строчила в гостиной на своей швейной машине, в разговоры практически не вступала, была как всегда предельно вежлива. Однако ее молчаливость и замкнутость угнетали. Что у нее на душе? Оставалось только догадываться. Татьяна Ивановна, конечно, понимала, что жизнь у дочери не сложилась. Но кто виноват?! Ладе бы такие исходные! Днями напролет она пыталась Ленку вразумить. Ведь нельзя таких ошибок допускать! А что дальше? Родит она и как одной ребенка растить? Лена продолжала упорно молчать. Она не защищалась, не объясняла своих дальнейших поступков, просто молча слушала монолог Татьяны Ивановны. Стоит отметить, что зачастую монолог выходил очень эмоциональным. А может она вообще не слушала? Как раздражает молчание! Скверный характер достался старшей.

Младшая тоже была от гостьи не в восторге. Она старалась навести шума, привычного веселья в доме, шутила, подбадривала мать, но общества сестры избегала. Подругами они может и были когда-то в детстве, но это было давно. Сейчас Ладу беспокоил Ленкин растущий не по дням, а по часам живот. Как бы мать чего доброго не размякла перед новорожденным и не внесла поправки в кое-какие юридические документы. За чашкой чая перед сном она снова и снова шепотом напоминала Татьяне Ивановне о безрассудствах сестры.

Решение отдать квартиру старшей созрело очень быстро. Так даже лучше. Пусть никто не упрекает ее в том, что она несправедлива к дочери. Четырехкомнатная квартира в Медном - достаточно щедрый жест.

Алена расплылась в благодарной улыбке. Бабкина квартира в загибающемся городишке поселкового типа - не Бог весть какое богатство. И все же… квартира дорога как память о бабушке, детстве и к тому же целиком и полностью в ее распоряжении. Сладкое чувство независимости ободряло.

*****

Она добралась до своего нового дома за 2 часа на рейсовом автобусе. Сердце испуганно сжалось при виде двухэтажной постройки 50-х годов с ободранной рыжей краской на стенах. Когда она здесь была в последний раз? И не вспомнить.

Дом казался слепым стариком из-за окон на верхнем этаже, заколоченных досками. Жильцы съехали. Как выяснится позже,из 20 квартир заселены были только 4.

Дрожащей рукой Алена провернула ключ в замочной скважине. Дверь со скрипом распахнулась.

В комнатах было темно и сыро. Женщина поспешила раздвинуть шторы. Яркие солнечные лучи прорезали столпы пыли. Мебели осталось совсем мало. На диван и стол были наброшены некогда белые простыни. Алена провела пальцем по дверце шкафа. На глянцевой поверхности осталась черная дорожка.

Не так она представляла себе возврат к истокам. Запустение, разруха, одиночество. Она чихнула. И пыль. Кругом пыль. И паутина.

Вдруг под столом она увидела коробку. Швейная машина. Бабушкина. Алена опустилась на колени и потянула на себя тяжёлый короб. От инструмента пахло машинным маслом и чем-то ещё специфическим, похожим на лак. Одним словом - детством. Она покрутила блестящее металлическое колесо. Надо же! А мама говорила, что машинку выбросили. Под столом также обнаружились какие-то деревянные конструкции. Девушка улыбнулась. Скрещенные палки бабушка называла воробушками. Предназначались они для наматывания пряжи. Как-то забылось, что она не только шила, но и вязала легкие теплые паутинки. Алена села поудобнее на полу и заплакала. Тихо, горько.

Только кажется, что для счастья нужно совсем мало. Нужно очень много. И с чего она взяла, что радость выпала на долю именно ей?! Она как и все: далеко не безупречна. Алена вытерла слезы. А может счастье вообще понятие эфемерное? Человек просто одинокая песчинка. И не сцепляются между собой эти песчинки. Они так и остаются ничтожно маленькими и бесконечно одинокими.

Бог с ним с счастьем! Ей бы спокойствия. А спокойствие начинается с порядка.

Вооружившись тряпками она принялась за уборку. Долго не поддавались деревянные рамы, пока наконец со скрипом не распахнулись. По комнатам заструился холодный свежий воздух. И над ведром с теплой водой поплыло облачко пара.

-Кто здесь? - грозно спросили из прихожей.

Алена повернулась. Высокая пожилая женщина уже прошла в гостиную и сурово смотрела на девушку. Ее некогда красивое лицо украшал густой макияж. Особенно выделялись дряблые губы под толстым неровным слоем кирпичной помады. Волосы были обесцвечены и на макушке прикреплен белый шиньон, свалявшийся на кончиках. Алена, раскрыв рот, разглядывала платье гостьи. Шерстяное, насыщенного фиолетового цвета, с облегающей юбкой и пышной баской на тонкой талии. Оставалось только догадываться, сколько лет этому раритету. И речь в данном случае о женщине тоже. Завершали образ потертые ботильоны на толстом массивном каблуке.

-Неужели купили квартиру? - удивленно всплеснула руками старушка.  -Чего молчишь, зайка?

Алена смогла только улыбнуться странному созданию. Под сеткой морщин внезапно воскресли знакомые черты. Вера из квартиры напротив. Бабушка с ней особо не общалась. С ней вообще мало общались. Веру осуждали за веселый для вдовы нрав, за несколько иное отношение к жизни, чем у других. Она не заморачивалась на тему общественных устоев. Крутила любовь с участковым. Вместо того, чтобы выстаивать длинные очереди за дефицитом, пропадала в художественной мастерской. Яркая как бабочка, всегда при макияже, в модном платье и на каблуках.

Алена покачала головой и почему-то снова заплакала. На удивление легко Вера наклонилась к ведру с водой и без лишних слов начала орудовать тряпкой.

*****

Из-под зелёного абажура струился непривычный свет с зеленоватым оттенком. Они сидели за кухонным столом и пили чай. Вера изящно сжимала пальцами витой янтарный мундштук и с улыбкой наблюдала, как Алена уплетает ее маковый пирог.