Неделя

Неделя

Неделя.

И пусть хоть каждый говорит, что был с тобою до конца
Что верил он, что пуще правды он внимал словам отца
И сделал право, все что мог, но откровенно говоря
Зачем мне все эти слова, коль все равно тебя казнят

Глава 1. Роб

Голова раскалывается на части. Как будто крошечными лезвиями каждую долю моей никчемной башки препарировали и готовили к отправке на прилавок. Какого черта здесь вчера происходило? Вспоминать... Вспоминать... Остатки моей памяти были раздроблены на кусочки и лишь редкие проявляющиеся образы помогали частично восстановить ход событий. Суббота, вечереет -  я, Роб и Дженнет собираемся в очередной гадюшник, дабы, забыв о проблемах убить еще один уикэнд. Название этого заведения вряд ли удастся вспомнить, слишком много мест тепло встречало меня каждые выходные. Да и вообще стоит ли вспоминать все это дерьмо, когда я по крайней мере знаю, что жив и нахожусь в родной помойке. Хотя...   Точно, Дженнет, у этой девахи никогда не было проблем с памятью, нужно найти телефон.

Как на зло эта измученная временем труба опять не работает.

— Сука!

Как же все неудобно, как я ненавижу это место, эти проклятые поблядушки, эти счастливые лыбы, которые на самом деле заслуживают лишь агонии, эти пропитые, проюзанные и впоследствии забытые выходные. Ненавижу себя в конце концов. Ведь сколько угодно можно сетовать на несправедливость мира и отвратительное окружение, но кто в этом виноват кроме тебя самого. Эта мысль не дает мне покоя и съедает меня изнутри. В который раз я сам себе обещаю завязать со всем этим дерьмом. Нужно брать себя в руки.

Оценив обстановку, и до конца осознав, что по крайней мере жив и нахожусь в своей квартире, я решил привести себя в порядок. За толстым слоем годовалого налета, мое отражение скалится мне в ответ. Утренний марафет никогда не приносил мне особого удовольствия.  Сегодня должно быть воскресенье, следовательно, и спешить мне особо некуда.  После возвращения себе человеческого облика, можно и залипнуть в телик, распластавшись на мягком диване. Что же было вчера? Не натворил ли я чего в очередном угаре? А, похуй. Я устал от этих вопросов самому себе. Что в конце концов может измениться, если я узнаю, что подцепил сифилис, или того хуже жмакнул какого-нибудь наркомана вчера в туалете. Сифилис от этого [знания] не пройдет, да и бедолаге навряд ли можно вернуть его никчемную жизнь.

Пытаюсь включить телик, но проклятая коробка снова дает сбой. В моей жизни хоть когда-нибудь что-то работало как полагается? Дурацкая лампочка, сигнализируя об отсутствии напряжения предательски отказывается подавать признаки жизни. Видимо свет вырубило, нужно проверить щиток.

Напялив первое, что попалось под руку и кое-как отыскав ключи, перемещаю свою тушу к входной двери. Предательски неудачное начало дня не давало мне покоя. Что-то зябко сегодня. Так и веет собачьим холодом. Справившись с замком, я отворяю дверь и попадаю...

В свою комнату. Не успев оправиться от удивления, я замечаю Роба, стоящего в центре комнаты.

— Какого черта? Я же только что...

— Привет, Джим, — ехидно улыбаясь перебил меня мой вчерашний собутыльник.

— Ч-что здесь происходит? Мы опять что-то сожрали? Чёрт, Роб, я не понимаю, что происходит.

— Ты и не должен этого понимать. Не беспокойся, я здесь всего лишь для того чтобы обсудить с тобой один вопрос.

Так, Джим, приди в себя. Видимо вчера произошло, что-то неладное и Робин хочет это обсудить. А галлюцинации тебе переживать не в первой, может ты и не у себя дома. Так и знал, что надо завязывать с наркотой, так не может больше продолжаться.

— Слушай, Роб, если ты по поводу вчерашнего. Я честно ничего не помню, ты извини если как-то нагрубил или сделал что не ладное, я не со злобы, честно. Ни черта не помню сколько я выпил и что сожрал.

— Как тебе сказать, друг, дело не совсем в этом,

После этих слов он повернулся ко мне. В его взгляде что-то несколько отталкивающее, даже пугающее. Я заметил, что все это время глупая усмешка не сходила с его лица

— Для начала, вспомним Эддисон сквейр, не припомнишь, что же там произошло?

—  Чёрт, мы вчера были на Эддисон? Какого лешего нас вообще туда занесло, это же совершенно другой конец города. И я же сказал тебе, что н и ч е р т а не помню, к чему это все, говори конкретнее, —  с уже заметным раздражением выдавил я.

—  Как же так, совсем не помнишь? —  ухмыльнулся он, —  бедная, бедная Мэрелин. Ай-яй-яй нехорошо забывать такие вещи.

—  Что? Какого черта?! Откуда ты, блять, это знаешь. И даже если и знаешь, то ты последний человек, который должен меня упрекать в том, что произошло, —  сказал я с той же уверенностью, что и раньше. Но первые капли пота предательски начинали стекать по моим вискам

—  Нет, друг мой, именно я и должен тебе напомнить об этом, кто если не я затронет обрывки твоей мертвой совести. Вспомни как ты напивался, рюмка за рюмкой, глоток за глотком...

Роб говорил с такой уверенностью в голосе, будто бы он сам присутствовал при этих событиях. Но его там не было, он даже не мог там быть, ведь мы не были знакомы и даже не могли представить сколько всего нам еще предстоит пережить вместе. Я в полном смятении, но не этой же посредственности указывать мне на мои ошибки...

—  Хватит! Даже если тебе и известны некоторые факты из моей жизни, это не дает тебе права упрекать меня в этом. К чему ты все это ведешь? Перестань строить из себя проповедника, когда ты сам такой же кусок дерьма

Откуда он мог это знать, откуда? Эта мысль буквально вводила меня в ступор, все начинало походить на какую-то сюрреалистическую пьесу. Но мой богатый опыт нахождения в подобных состояниях не давал мне окончательно потерять выдержку.