Недостойный

Недостойный

В деревню прокралась ночь. Серо-чёрная, вся пронизанная лунными лучами. Белая Женщина светит, светит, светит, льёт-заливает потоками своего мёртвого света, заставляет вставшие в круг хижины-кивы бросать на утоптанную десятками ног землю чёрные тени. Изломанно-вытянутые, неправильные.

Неправильные.

Неправильно.

Всё - неправильно.

Он - неправильный.

Айту. Полукровка. Недостойный.

Сын Мишты, женщины племени, и другого, инородца, белого чужака. И сам Айту тоже - чужак. Выродок. Недостойный. Войти в круг, поставить свою киву рядом с кивами других. Недостойный. Они с матерью живут на отшибе, в стороне от круга. Недостойный. Играть с другими детьми, сидеть с ними у костра, зачарованно слушая, как шаман Иррока рассказывает о рождении мира, о Белой Женщине, о Великом Орле и чреве Арон-малу, Дымящейся горы. Недостойный.

Другой. Неспособный убить даже одного врага.

Айту и его мать презирали все. Дети начинали дразниться, взрослые, едва увидев, отворачивались. Мишта терпела - вначале. Потом всегда долго плакала. Плакала, плакала, плакала. И смотрела на Айту. Странно. Резко. Будто вонзала в него нож. Будто перед ней не сын, не плоть от её плоти. А чужак. Полукровка. Недостойный.

Пять, пять и четыре солнца прошли с тех пор, как Айту покинул чрево матери и ощутил этот мир. Пять, пять и ещё четыре солнца он терпел, как и Мишта, молча глотая слёзы и залечивая раны от брошенных в него камней.

Но теперь всё изменится.

Айту докажет. Всем. Докажет свою силу, заставит их считаться.

Особенно Эрру. Лучший охотник племени, лучший воин. Он ненавидел Мишту, ненавидел Айту. Именно Эрра всегда первым кидал в них камни и отбирал и без того скудную добычу. Именно из-за Эрры мать Айту чаще всего плакала и глядела на сына как на выродка. Именно от Эрровых тычков на теле Айту больше всего синяков и ссадин. 

Но теперь всё изменится. Айту вырос, он больше не хочет терпеть. Нет.

Он убьёт Эрру.

Избавит себя и мать от этого чудовища. Наконец-то убьёт врага, первого и главного.

Вот и кива Эрры. Самая большая, перед входом валяются цветы - сегодня вечером был праздник Оридаки, и Эрра изображал самого Великого Орла. Теперь он спит. Наверняка очень крепко, беспробудно. Ведь Эрра пил гачу, много гачи. Мать Айту тоже пьёт её - сначала гача делает её очень весёлой, но потом Мишта засыпает, спит, спит, спит, не разбудить ничем. Значит, и Эрра спит.

А Айту - нет. Айту крадётся к его киве. Айту сжимает обсидиановый нож - украл у одного из охотников.

Айту боится. Очень. Но ненависть, кипучая ненависть - она сильнее, много сильнее страха, как солнце сильнее костра, как гора сильнее песчинки.

Вот и сам Эрра. Раскинулся на ложе из ветвей священной арайи; ожерелье из клыков убитых зверей - лишь самых свирепых и опасных - мерно вздымается на разрисованной красными узорами груди. Воздух пропитан запахом перебродившей гачи.

Айту встал на колени. Он лежит перед ним. Злейший враг. Мучитель. Опьянённый гачей, голый, беспомощный.

Крепче сжать костяную рукоять ножа...

И опустить! Вниз, резко, с выдохом-криком! Вонзить, пустить кровь, чёрную кровь этого демона! Наконец-то выпустить свою ярость! Отомстить! И раз, и другой, и...

Вскинутую руку схватила другая рука - сильно, больно, почти ломая кости.

- Глупец, - хрипло ухмыльнулся во тьме голос - совсем близко, Айту даже ощутил пропитанное гачей дыхание. - Хочешь убить - бей в сердце, а не в плечо!

Рывок куда-то назад и вверх - и Айту уже лежит на животе. Рука заломлена за спину, больно, остро, по щекам слёзы. Неудача! Неудача!!! Наверно, Айту действительно недостоин, раз не смог убить даже спящего врага! Теперь он сидит на нём сверху, как на раненом звере на охоте; Айту чувствует, как горячие пальцы стискивают его запястье, как прижимают к спине. И ничего не может сделать!

Сейчас он убьёт его. Не будет больше Айту. Будет лишь пища для падальщиков, ибо  слабый полукровка недостоин даже погребения.

Сейчас, вот сейчас. Схватит его за волосы - и полоснёт ножом по горлу. Не будет больше Айту. Только кровь на земляном полу кивы.

Сейчас...

Пальцы разжались, боль ушла. Эрра встал, рывком поднимая и Айту.

- Надо же. - В темноте кивы он видел лишь тёмный силуэт с насмешливо сверкающими глазами. - Старый Иррок был прав. Знаешь, что он говорил про тебя? Знаешь?

Эрра как следует тряхнул его, заставляя ответить.

- Не знаю, не знаю! - огрызнулся Айту, глотая слёзы. Он было попытался ослабить хватку, но Эрра лишь сжал сильнее.

- Ай!!!

- Не дёргайся. Иррок сказал - даже маленькая мышь умеет сердиться.

Внезапно он... отпустил Айту.

- У тебя всё же есть зубы, мышонок, - сказал Эрра. Насмешливо, но без злости. - А я уж думал, ты всю жизнь собираешься терпеть.

Айту не верил своим ушам.

- Ты... ты не будешь меня убивать?

Рычащий смех.

- Нет. Тебе почти удалось сделать задуманное - почти. Ты не глуп, в тебе есть сила. Я научу тебя. Теперь иди. Я приду на рассвете.