Нейрорайтер: Сценарий для Апокалипсиса

0-4. Как Ада распрощалась с "детским кластером"

– Значит, не будешь убирать со стола? – Кудрявая уставилась на Аду взглядом, полным ненависти.

Девочка-новичок упорно помотала головой.

И тут началось. Кудрявая неожиданно резко схватила Аду за рыжие локоны, вцепилась мёртвой хваткой и принялась вытягивать все корни!

– Ах ты, тварь! – при этом процедила она сквозь зубы.

Ада взвыла – адская боль пронзила корни волос. Она услышала, как другие девочки закричали:

– Давай её, Линда! Мочи!

Превозмогая себя, Ада тоже вцепилась в мерзкие сальные кудри, и тогда Линда ответно взвыла. В пылу борьбы девочки упали на пол и стали корчиться змейками. Кто-то из болельщиц умудрился больно пнуть Аду прямо в ребро. Она вскрикнула и ослабила хватку.

Меж тем Линда прибавила усилий и выжала из мочалки волос соперницы, казалось, больше возможного. Ада взвыла пуще прежнего. В глазах побежали круги. Ей стало так больно, как не бывало никогда в жизни! А крики болеющих за Линду девочек только добавили мучений.

Но Ада вытерпела! Она дождалась, когда Линда, почувствовав усталость, снова ослабила хватку. И уж тут-то, переполненная ненавистью, Ада схватила кудрявую нахалку за шею и принялась душить, что есть мочи.

Затем наступило какое-то затмение. Но, спустя секунду-две, Ада пришла в себя и поняла, что окружающие девочки уже разнимают сцепившихся.

– Эй, остановись! – орали они Аде. – Ты же её задушишь!

Аду оттянули за подмышки и локти, после чего сразу отбросили к дальней стене камеры. Она больно стукнулась спиной о бетонную поверхность и лепёшкой съехала на пол. Но глаза запечатлели, как Линда корчится на полу и судорожно откашливается. От этого зрелища потеплело внутри.

– Ты отмороженная! – выкрикнула почти лысая худышка, склонившись над Адой.

– Она сама виновата, – пробормотала Ада.

Тут дверь комнаты неожиданно ушла вбок и в проёме возникла долговязая надзирательница в форме.

– Какого чёрта? Вы чего тут устроили? – строго спросила надсмотрщица.

Все девочки, словно сговорившись, указали на Аду.

– Вот, она виновата! Линда ей только сказала что-то, а она начала душить. Чуть не убила! Посмотрите на Линду.

– Та-ак! – Долговязая сделала руки в пояс. – А ты ещё и зверёныш?!

Она проела Аду глазами.

– Ладно, вставай, идём со мной! – наконец приказала она.

Ада послушно поднялась и заковыляла вслед за долговязой, потирая виски. Она почувствовала на себе презрительные взгляды соседок на прощанье, но не удостоила вниманием ни одну из них!

Дверь позади автоматически закрылась, и Аду повели по длинному коридору.

– Ты зачем её так? – спросила долговязая, придерживая девочку за локоть.

– Я не виновата. Она первая начала. Она сама напала! – чуть не плача, выкрикнула Ада и даже испугалась, как эхо разнесло по кластеру её слова.

– Ну конечно! – сказала надсмотрщица.

Ада так и не поняла, то ли долговязая согласилась, то ли усмехнулась.

– А все девчонки соврали, – уже тише добавила узница.

Долговязая остановилась у белой двери. Ада тоже встала и вопросительно уставилась на женщину.

– Кто бы сомневался! – бросила надзирательница, изобразив какое-то странное выражение лица.

Аде не удалось разобраться, что оно означает. А в голову пришло только одно: «вы же должны были всё видеть! Камеры ведь развешаны чуть ли не по каждому сантиметру кластера!»

– Вы что, не верите мне? Но у вас же есть камеры! – вслух возмутилась Ада.

Однако долговязая не изменила выражения лица и ничего не сказала.

– И куда вы меня теперь? – беспокойно осведомилась девочка.

– А вот сюда! – Надзирательница указала на белую дверь из крашенного металла, которая тут же, словно по мановению руки сотрудницы этой злосчастной тюрьмы, задвинулась в стену. Аде открылся небольшой проём, а за ним – мелкая комнатка без окон, едва освещённая красноватым кругом в потолке.

– Посидишь тут, подумаешь над своим поведением, – добавила долговязая и легонько подтолкнула Аду вперёд.

Девочка нехотя ступила за порог.

– А надолго это? – Она оглянулась.

Долговязая развела руками.

– Посмотрим на твоё поведение.

Ада раскрыла, было, рот, чтобы возразить, мол, если здесь никого нет, значит, никто ко мне не будет приставать, и я буду нормальной… Однако дверь закрылась, оставив девочку наедине с собой в четырёх стенах.

Их цвет оказался не очень-то приятным – каким-то почти чёрным, с синеватым отливом. Под ногами заскрипел виниловый пол тоже жуткого чёрного цвета. Красный круг на сером потолке сразу начал раздражать своими колебаниями: он то самовольно увеличивал освещённость комнаты, то резко уменьшал. Периоды той или иной интенсивности разнились.