Нельзя брать чужое? Если очень хочется - то можно!

Нельзя брать чужое? Если очень хочется - то можно!

Обычный ничем не примечательный денек. Обычная погода для середины лета. Обычный поток машин для этого времени дня. Словом, все вполне обычное для Токио в данной временной точке  пространства. Ну почти. На крыше высотки стоит приметная девчонка с золотистыми оданго и смешными длинными хвостиками, похожими на заячьи ушки. Стоит и, подняв руку, заслоняясь от солнца, наблюдает за улетающим вдаль самолетом. Провожает взглядом любимого. Там, внизу, вовсю шумит транспорт. Там, внизу, сотни и тысячи людей спешат по своим делам. А ей нужен один. И этот один – не тот, который предназначен ей судьбой и сейчас, превратившись вместе с боингом в маленькую точку, отправляется продолжать учебу в далеком Лондоне.

Мамору… Еще недавно это имя отзывалось на губах вкусом розового варенья… Эндимион… Буквально неделю назад при звуке этого имени внутри возникало чувство защищенности и надежности. Правильности. Предрешенности. Стабильности… и… Скуки. Нет, неправда… чувство скуки впервые возникло несколько дней назад. Когда Джиба, как всегда, проводив ее до дома, запечатлел на губах Усаги целомудренный поцелуй, бережно прижимая девушку к себе. Когда в воскресенье на столе в ее комнатке ожидаемо красовался новый букет привычных цветов, которые Мамору дарил ей из недели в неделю. Когда… Усаги Цукино внезапно поняла, что ей стало банально скучно жить. Скучно принимать нежную и бережную заботу будущего мужа. Скучно наблюдать за его понимающей улыбкой, словно говорящей:  «Ничего, Уса, ты подрастешь, станешь королевой и все эти шалости сойдут на нет. Я подожду». Будто перегорело что-то внутри. Потухло. Заледенело. Впало в спячку. Усаги все так же улыбалась будущему Королю. Все так же отвечала на его звонки, поддерживая веселые беззаботные диалоги, но… Не могла скрыть от самой себя, что она ждала… Ждала его отъезда. Что было связано с этим событием – она не знала. Но интуитивно чувствовала – что-то произойдет.

Последнее объятие перед отлетом. Последнее на сегодня: «Я тебя люблю», которое, как надеялась Уса, прозвучало вполне правдоподобно. Растаявшая на горизонте черная точка. Все. Девушка опустила руку и ноги ее подкосились. Блондинка плюхнулась на попу и, благо кроме нее на крыше никого не было, разревелась. Нет, не от того, что проводила Мамору далеко и надолго. Оттого, что почувствовала от этого несказанное облегчение. Это было неправильно. Это было предательством. Это было слишком… Но это было.

Усаги лукавила. На самом деле, она знала, чьи пронзительные глаза тревожили ее покой по ночам. Чьи губы призывно произносили ее имя. Чей силуэт то и дело ускользал в кромешной мгле. Этот кто-то. Они договорились не видеться после последней битвы. Они договорились ничего не узнавать друг о друге и не поддерживать связь, дабы не вмешиваться в Судьбу. Они договорились. 5 лет прошло. И вот на тебе… Этот журнал. Черт бы побрал Минако польститься именно на эту пеструю обложку заграничной жизни. Девочки, как и всегда по субботам, уютно устроились в «Короне», взяв себе по бокалу карамельного Латте и по творожному чизкейку. Мина вовсю распиналась об американской моде, не замечая, что у самой над верхней губой «расцвели» весьма приличные молочные «усы». Внезапно ложка с кусочком творожного десерта в ее руке задрожала и девушка неловко выронила лакомство прямо на глянцевую поверхность.

- Э-э-э-э….???!!!!

Конечно, все остальные в мгновение ока оказались у Венеры за спиной и впились взглядом в статью. Усаги – первая, как самая любопытная. Броский заголовок и центральный разворот. «Миллионы фанаток остались с разбитыми сердцами. Звезда и вокалист небезызвестной группы «Три огня» Ко Сейя женился». Далее шел текст, которого Цукино уже не воспринимала. Весь ее мир сузился до одного фото, на котором Звездный Воин собственнически прижимал к себе свою принцессу. Какю. Блондинка и не представляла, что эти личности всем составом решат переселиться со своей планеты на Землю. Да еще и будут следовать ее традициям. Принцессу свою притащили. В качестве кого, интересно… Ах да, в качестве жены Сейи теперь, разумеется. И как давно они тут? Кто там теперь Тайки и Ятен? Второй и третий мужья? Тьфу, что за дурость лезет в голову! Сейя. Ты же говорил… Ты обещал… Или это я сама себе придумала? Сейя… Почувствовал подступающие к глазам слезы и не видя ничего вокруг, Усаги выскочила из кафе, стремглав бросившись прочь.

Прочь, прочь оттуда. Это прошлое. Зачем оно снова дает о себе знать? Какая нелепая случайность. Этот журнал. Какой плевок в душу. Стоп. А собственно, почему? Уса зарулила в уединенный зеленый дворик и спряталась между пышно растущим кустом и стеной дома, присев на корточки и обняв себя за колени. Дала волю слезам. Нет, она не ревела навзрыд, пугая редких прохожих. Она просто позволила влаге беспрестанно течь потоками по щекам, пока глаза не стали сухими и горячими. А на душе не появилось неясное тянущее чувство. Тоска. Сожаление об упущенных возможностях. Об ушедших днях. Усаги тогда ясно ощутила, хоть и не призналась в этом сама себе. Это была отправная точка ее маланхолии. Ее теперешнего состояния. Ее перемене в отношении к Мамору. Ее неудовлетворенности существующим положением дел и собственной жизнью. Ей не нужен был более ласковый и нежный ветерок. Ей нужен был огонь. Пламя, которое нес с собой Звездный Воин…

Проходили дни за днями. Солнце и Луна совершали свое нескончаемое предсказуемое путешествие на небосводе жизни. А Усаги все терзалась сомнениями, плохо ела и беспокойно спала. Икуко замучалась варить дочери различные успокаивающие сборы и бегать в комнату к Усе то с мятой, то  с ромашкой, то с горячим молоком с медом. К тому же, частым гостем златовласки стали кошмары, на которые девушка реагировала громким криком, будящим всех домочадцев. В итоге семья Цукино от недосыпа выглядела как зомби и чувствовала себя примерно так же. Мать списывала состояние дочери на скорый отъезд ее парня и предстоящую разлуку. Разговорами о временности этого и пыталась вернуть дочери самообладание, чем еще больше растравляла рану, которую нанес Усаги отнюдь не Мамору. И неясно, чем закончились бы эти метания, если бы в день отлета Джибы Усе не приснился уже знакомый силуэт, произнесший всего одно слово: «Куколка…».