Немые

12

– У тестя нынче именины. Вся родня едет в Преображенское справлять, а после на рыбалку. Жена моя ничего больше понимать не хочет, – Ушаков был очень раздражен: вчера Ерохин хоть и крайне неохотно, но отпустил на два дня. Ранним утром сыщик как раз выезжал вместе с шурином, когда пришли из участка. Ничего важного, всего лишь трупный запах, но заняться им больше некому. То есть буквально: никого нет. Пришлось вылезти из телеги и идти осматривать чертов дом.

– Так-то оно так, а работать-то кто будет? – бородатый Рыжов гнусил: едва ступив в коридор, он заткнул нос кружевным платком – явно женским. – Не Куликов же… Тот ведь тоже теперь стал, как Свиридов – высоко полетел…

Зажимая пальцами ноздри, Ушаков скривился.

– Да не надо мне этакого счастья. Я уж лучше один, чем с ним. Фу, ну и вонь. Поди, не зря жаловались.

– Явно не день терпели – а тут прямо стало невмочь, – поддакнул Рыжов. – Эх… Тяжко. Сам уж не помню, когда хоть день дома провел. Дети скоро признавать перестанут. Куда только Чернышев-то запропастился? Все бы полегче было.

– Да брось. Поди, давно где-то гниет …

– Не подумал бы, что и за ним что-то водится.

– Вот и я тоже… Где ключи?

– Держи.

Источник смрада нашелся почти у порога.

– Ну, по описанию это и есть жилица, – заметил Рыжов.

– Надо послать за телегой. Сходи. Я пока огляжусь.

Рыжов охотно поспешил к двери, но выйти не успел: в щель просочился маленький худощавый домовладелец Жилин, который и смешал все планы Ушакова своими жалобами.

– О, господи! Несчастная барышня.

– Что ж вы своевременно не обратились? Жильцы-то наверняка уже давно гнусный запах почуяли, – проворчал Ушаков.

– Несколько дней уж зову, сударь, – недобро глянул Жилин.

– Вы ее узнаете?

– Да вы смеетесь? Конечно. Тут она и жила. Анной Александровной звали, фамилию не скажу.

– Как же так? У вас тут проходной двор?

– Она не сама квартиру снимала, как вы понимаете. Бывал тут один господин – дворянин, полагаю. Богато одет, довольно молод, хорош собой – такие барышни, как покойница, на подобное падки. Полноват, светлый. Представился Еремеевым… Но господа редко настоящие имена называют. Впрочем, его часто видели все жильцы, может, с кем он и лучше сблизился да что о себе рассказал. Вы загляните в третью, этажом выше, – посоветовал, направляясь к двери, домовладелец. – Там живет госпожа Перовская. Очень словоохотливая дама.

***

Похолодало. Небо стало синим, осенним. Лето наконец-то покинуло город.

– Который час, брат?

Куликов вздрогнул.

Он стоял на мостовой в паре десятков шагов от спуска в кварталы оврага, напротив дома с большой вывеской – «зубной доктор». У его порога сидел оборванец с искривленным носом – он и задал вопрос. Голос оказался на удивление приятным.

Только на что ему, такому, сдалось время? И без часов ясно, что утро.

– Десять.

– А день какой?

– Вторник. Двадцатое.

Обшарив карманы, Куликов выудил папиросы. Бродяга, уже поднявшийся на ноги, услужливо чиркнул спичкой.

В заведении, пропахшем сладким запахом дурмана, Червинского не оказалось.

Однако сам он накануне велел искать его именно здесь. Сказал, что сегодня они наконец-то пойдут туда, где, по словам того китайца, которого Червинский с тех пор, как нашел, всюду таскал с собой, прежде обитал убитый сын заводовладельца. Почему было не сделать это прямо сразу, Куликов так и не понял, а объяснений не допросился.

Было ощущение: Червинский успел выяснить что-то такое, что пригодилось бы и Куликову, но скрывал.

Между тем, хоть голова, принесенная Ерохину – что это был за омерзительный день! – и стала своего рода индульгенцией: начальник, увидев ее, умерил гнев и охотно простил отсутствие Куликова в участке – но время затишья иссякало. Ерохина кусал Демидов, и он исправно передавал по цепочке.

– Я почти уверен, что это голова того трупа с берега, – объявил накануне Морозов. – Эх, и нелегкую смерть принял старый плут Фридман.

– Ты ж его тоже знал, не так ли? Как же раньше не опознал? – возмутился Ерохин.

– Не так уж и знал. Ну, видал, бывало. Вот со Свиридовым они куда чаще знались – а вот тот отчего ничего не сказал, это бы у него спросить надо.

Обрадованный тем, что части тел наконец-то собрались воедино, Ерохин снова приказал Куликову до конца недели найти убийцу. Впрочем, невыполнимые приказы уже вошли в привычку и больше не обескураживали.

Сев в пролетку, Куликов отправился в квартал мастеровых.

Поднимаясь по лестнице, сыщик хмыкнул, опять услышав громогласных сварливых сестер.

– Пусти меня! Я не буду здесь оставаться!

– Да куда ты пойдешь, дурища?

– Ой, пусти! Ты просто не веришь! Здесь ходит дьявол…

– Да сколько можно?

– Ты ничего не понимаешь, потому что не видела! Это точно был сам нечистый. Он забрался прямо по стене! Ты ж слышала, как Наташка визжала…