Ненависть и другие побочные эффекты волшебства

Эпилог

- Хотя бы ради приличия ты можешь сделать довольное лицо? – наблюдаю за тем, как Вадим с тухлым видом завязывает галстук и закатываю глаза.

- Так? – колдун натягивает на лицо улыбку, достойную какого-нибудь маньяка и смотрит на меня в зеркальном отражении.

- Нет, лучше вернись к предыдущему варианту. Человек, который просто тихо и мирно ненавидит всех людей, пожалуй, нравится мне больше, чем тот, кто всех этих людей собрался убивать.

- Ну, кто же знал, что твоя родня настолько многочисленная, что без семейных праздников не обходятся ни одни выходные. Полагаю, если праздники закончатся, они начнут их придумывать. «Вадюша, а приезжайте с Линочкой к нам, сегодня же международный день почитания веников! Мы его всегда отмечаем!».

- Хватит передразнивать тетю Веру! – фыркаю на парня, но улыбку скрыть не могу. – Я же не виновата, что они от тебя в восторге.

- Это да, мной положено восторгаться.

- Смотри короной зеркало не разбей. – в очередной раз закатываю глаза и продолжаю одеваться.

В моих словах, кстати, на самом деле ни капли лести. Вадим действительно теперь любимчик в моей семье. Без него не обходится ни единого праздника, так что, пожалуй, в его идее действительно есть доля правды.

Конечно, он мог бы и отказывать моей родне, но, несмотря на все эти концерты перед зеркалом, колдун из раза в раз соглашается, потому что отлично знает, как это приятно мне.

И дело даже совсем не в том, что во время каждого визита он незаметно для моих близких, пользуясь силой, дарит им частички здоровья и счастья (ну и всякие миксеры-пылесосы в придачу). Конечно, долголетие родных безусловно важно, но заняться этим вопросом я могла и сама, благо, способностей хватает. Просто…

Просто я таю от таких проявлений заботы. Приправленных, конечно, язвительностью, но куда же без этого, в этом весь Вадим.

Вида, конечно, по поводу своей радости я стараюсь не показывать, а то зазнается еще, но что-то мне подсказывает, что колдун и так прекрасно понимает, какие эмоции у меня вызывает.

Один раз, правда, сестре с ее приглашением все-таки пришлось отказать, на ходу придумывая отговорки о том, что мы не можем полететь с ними на отдых из-за чертовской занятости на работе. Светка с Генкой, конечно, расстроилась. Поля вообще демонстративно заявила, что из-за этого не будет с Вадимом целую неделю разговаривать, правда сдалась уже через десять минут.

Но мы действительно не могли с ними полететь. Еще полтора года не сможем, если быть точной, хотя я по этому поводу не особо грущу.

Все-таки два года запрета на выезд за пределы города – не самое худшее наказание за нарушение кучи законов.

После смерти Александрины дело Вадима было пересмотрено. С самого первого вечера, он был уверен, что весь ужас позади. И он вновь не ошибся. Далеко не все в магическом мире были на стороне Александрины. Тихие слухи ходили всегда, однако после гибели блондинки люди словно перестали бояться. На свет всплыло много темных подробностей жизни бывшей старейшины, благодаря которым Вадим был практически оправдан.

Вину за нелегальную варку зелий с него, правда, никто так и не снял.

Что же касается меня, то теперь я могу пользоваться силой наравне со всеми. Наблюдатель, который еще ни раз появлялся в нашей жизни, демонстративно и с нескрываемым удовольствием на моих глазах превратил в пепел ту самую папку, содержимое которой в злополучный осенний вечер с удовольствием зачитывала Александрина.

Так что, в конечном итоге было принято решение оставить меня в покое и разрешить наслаждаться жизнью, тем более, что побочные эффекты волшебства совершенно не изучены, кто его знает, чем опыты с ними могут обернуться.

- Хватит уже крутиться перед зеркалом, для своих лет ты вполне неплохо сохранился. – проговариваю, обуваясь.

Когда я вновь принимаю вертикальное положение, Вадим уже стоит напротив меня и смотрит в глаза.

- Просто скажи, что сгораешь от интереса и очень хочешь узнать мой возраст. И я обязательно отвечу.

В ответ фыркаю, а потом задумываюсь. А случай-то неплохой…

Нет, не для того, чтобы узнать, сколько колдуну лет. Эта информация для меня уже давно потеряла смысл. Дело в другом.

Я медлю еще пару мгновений, даже губу прикусываю. Этот спор с самой собой, наверное, со стороны странно смотрится, но я ничего не могу поделать.

Ладно, за мучения в виде пятого семейного праздника за месяц я решаюсь на откровение. Тем более, что еще с начала недели признаться хочу. Хочу, но боюсь, хоть и рада до безумия. А чего боюсь, сама не знаю. Наверное, реакции и боюсь.

Главное теперь – решиться. Делаю глубокий вдох и на выдохе выпаливаю:

- Нет, избавь меня пожалуйста от этой информации. Не хочу всю оставшуюся жизнь мучиться от мыслей о том, что отец моего будущего ребенка какой-то престарелый дедок под соточку.

Ну, выдала!

Вадим смеется буквально секунду, а потом замирает. Понимает, видимо.

- Что ты сказала?

Ну, а теперь еще раз, только уже серьезно.