Ненавижу драконов! История Ренаты.

Глава 1.

От автора:

Выражаю огромную благодарность Людмиле Мельниченко и Фортуне Галине Минаковой. Девушки, спасибо ВАМ огромное за поддержку.

Также благодарю всех, кто читает мои книги !!!!

Буду очень благодарна за корректные комментарии.

***

Больно… больно… больно...

Как же ей было больно. Боль рождалась где-то внутри, в самой душе, потом проникала в сердце, и вместе с кровью разносилась по телу.

Больно… больно… больно... – это слово пульсировало во всем теле в такт биению сердца.

Такое было уже один раз, когда погибли родители… прошло уже много лет… Она уже даже стала забывать про это всепоглощающее чувство. Но оно пришло снова…

Мысли тяжело ворочались в голове, подобно неисправным жерновам, и только одно слово «больно» набатом звучало в ушах, прожигая раскалённым тавром дыру дырявом мозгу.

Натти плохо осознавала, что именно она делает сейчас, вернее она совсем не понимала, что она делала в течении последнего час. Словно кто-то другой управлял её телом. Мышцы стали воссоздавать привычные движения, выполняемые каждый день. Сначала девушка оделась. Она даже не обратила внимания, какое именно платье надела. Руки сами взяли то, что висело на самом виду. Потом она уложила волосы в простую причёску - аккуратную ракушку. Почему-то украсила голову приготовленным несколько дней назад венком из засушенных белых цветов…

Откуда у неё этот венок?...

Потом обула ботиночки, которые так не подходили к этому платью, но были донельзя удобными, хотя уже почти потерявшими «приличный» вид. Ведь она постоянно их носила. Накинула тёмный плащ, единственный, который подходил для этой погоды (всё-таки осень…). И тихо вышла из комнаты.

В доме было непривычно тихо. Словно прислуга и опекуны вместе с ней переживали её позор. Хотя, почему «словно»? Опекуны пошли в храм замаливать грехи глупой племянницы, которая, словно «кара небесная за какие-то грехи сидела на их шее». А слуги… А что слуги? Скорее всего, пользуясь случаем, что вздорные хозяева ушли, заняты своими делами.

До Натти, как всегда, не было никому дела. Старая кухарка, единственный человек, который был добр в этом доме к девушке, уволилась и переехала к только разродившейся дочке где-то месяц назад.

Натти шла очень быстро и непривычно тихо для обычно шумной и неловкой девушки. Понимание, что именно она делает, пришло, хорошо, если через одну стражу («одна стража» - один час – примечание автора), когда ноги стали гудеть, а непривычная тяжесть в руке дала о себе знать. Натти с удивлением уставилась на свою правую руку. Наличие запечатанного кувшинчика с вином стало для неё настоящим открытием. Рука сжимала горлышко изящной ёмкости так, словно девушка боялась, что лучится конец света, если кувшинчик упадёт и разобьётся.

Натти удивленно осмотрелась. День скоро уступит место ночи. Где-то часы-«стражи» пробили седьмую дневную стражу (в столице одну «стражу» уже стали называть «час»). Людей на улице почти не было. Это был приличный район, с мощеными дорогами и аккуратными выкрашенными домиками. Еще было достаточно светло, чтобы перемещение одинокой девушки не вызывало ненужные пересуды, но еще каких-то полстражи, и она может привлечь к себе внимание всяких туманных личностей. Девушка удобнее перехватила кувшинчик и ускорила шаг. Иногда она почти бежала.

Нужно было успеть.

А куда успеть? Зачем спешить?

Она еще целую стражу шла по затихающей окраине города. В это время господа заканчивают ужин, а приличные горничные, живущие вне хозяйских домов, собираются кучками, чтобы безопасно добраться до своего ночлега. В сторону, выбранную Натой, уже никто из приличных горожан не направлялся. Только если из совсем неприличных… тех, с которыми совсем не стоит встречаться…

Тётушка всегда пугала её «тёмными личностями, которые могут причинить непоправимый вред юной девушке». А Натти сегодня словно Боги оберегали. И как-то не к месту и не своевременна была это защита...

Где же вы были раньше с Вашей защитой?

Странный шум позади заставил девушку замереть и повернуться. Солнце уже клонилось к закату, а фонарщик явно экономил на освещении. Плохо освещённая улочка была подозрительно пуста. Девушка рассмеялась безумным смехом и распрямилась, широко раскинув руки, словно она хотела крикнуть: «Ну вот я вся ваша! Грабьте! Насилуйте! Убивайте! Мне теперь всё равно!»

Но никто не внял её беззвучному крику. Тогда Натти хмыкнула, развернулась и уверенно пошла вперёд. Она уже прекрасно понимала, куда именно идёт. Ступни уже начинали ныть, но девушка упрямо шла вперёд. До конечной цели оставалось всего ничего. Она уже миновала живописную окраину и вышла к парку.

Дирос, город, в котором она жила, разделялся рекой на две равные части. На правом берегу жили состоятельные люди, располагались приличные заведения. Только один квартал был «неприличным», то там жила в основном прислуга и располагались недорогие таверны (через эти улицы Натти так легкомысленно и прошла). На левом берегу царствовал рабочий квартал… туда даже стражи после захода солнца не хаживали.

Правый берег речки были довольно крут, а течение достаточно бурным, чтобы никто не осмеливался купаться. Однако, при этом этот берег был удивительно живописным в летнюю пору: цветущие клумбы перемежались с облагороженными кустами. Градоправители устроили прогулочную зону, вымостив желтым камнем извивающиеся дорожки. Вдоль берега поставили беседки. Отгороженные от прогулок кустами, эти строения создавали романтический настрой.

Именно в одну из этих беседок и несли ноги. Она даже не удивилась, к какой именно беседке пришла. На одной из деревянных колон еще выделялось кривая вырезанная ножом надпись «Дэнни+Натти=♥». Плохо прорисованное сердечко уже стерлось, словно это был знак высших сил.

Всего три месяца назад ей сделали здесь предложение. Три месяца Натти думала, что она любима, счастлива, а впереди её ждёт безоблачное светлое будущее. Порхала, словно мотылёк. А сейчас она чувствовала себя глупой и наивной. И, самое обидное, она понимала, что её возлюбленный не виноват ни в чём.