Ненавижу любя

Глава 39 (часть вторая)

И Лина на свою беду пошла прогуляться.

И застала самый разгар мужских сплетен на веранде. Как ни в чем не бывало, четверка парней, среди которых был и ее любимый, обсуждали секс в необычных местах, у кого где и с кем был. Василина поморщилась – на месте этих барышень она бы быстренько стукнула бы лопатой за такие отзывы, хорошо, что Кирилл пока молчал. И словно в ответ на ее мысли один из парней, кажется, Олег спросил:

- Кирюх, а ты у нас что, остепениться решил? Все от малютки своей не отходишь. Она, конечно, хороша, но явно в сказки верит. А ты ж у нас ценитель разнообразия. Неужели верность крошке хранишь?

- Ага, конечно, каждую ночь напролет, - расхохотался Кирилл.

Раздавшиеся в ответ похвалы собеседников донеслись до Лины словно пелену. Она резко сделала шаг назад, и сама не помнила, как дошла до сада. Было больно, так больно, что хотелось удавиться. Что она там пару минут назад думала про вазы? Теперь понимала, почему обсуждаемые, даже если бы услышали, этого бы не сделали. Сложно целиться кому-то в голову, когда боль в груди разрывает душу на части. Выводы из разговора можно сделать вполне простые – не относится к ней любимый человек серьезно, более того, считает ее «одной из многих», вечером гуляет с ней, а с кем делит ночью постель – неизвестно. Да и с ней, наверное, возится только потому, что в постель затащить не успел.

Слезы обожгли глаза, и она, всхлипывая, закрыла лицо руками. Сколько она так просидела, Лина не знала. Сжимая руки так, что длинные ногти оставляли небольшие царапины, она выжигала горячей влагой свою первую влюбленность. Когда девушка вернулась в дом, в душе поселилась странная горечь и убежденность – верить мужчинам нельзя, любить тоже. Лучше играться самой, чем быть игрушкой. Решение было принято.

Через два дня Лина бросила Кирилла. Чем она это обосновала, девушка помнила плохо. Какую-то чушь про то, что дружбы с Ингой дороже ей одноразовых отношений с бабником, что вечно балагурящего Лаврецкого вообще нельзя принимать всерьез, а уж тем более любить и еще какой-то маразм. И вообще, она влюблена в другого, а с ним всего лишь старалась забыться. Она старалась ударить как можно больнее. Видимо, получилось. При случайной встрече некоторое время спустя Кир постарался сделать больнее ей. Так и началась их вечная война противостояний.

Каким-то чудом в этом бедламе удалось не потерять дружбу с Ингой. Лина все ей честно рассказала, выслушала ругательства в сторону брата, но что-то предпринимать запретила. Лаврецкая пообещала, и свое слово сдержала.

Слишком долго она восстанавливала свой разрушенный мир. Получая поддержку лишь от Инги, впрочем, подруга и была единственной, кто знал правду. О чем бы ни догадывался Ярослав, он молчал, и, самое главное, ничего не озвучил Глебу.

К моменту приезда брата она была почти спокойна – по крайней мере, внешне. Насколько спокойной была Снежная королева, в чьей душе поселился лед. И день за днем стена покрывалась все новыми слоями. Василина пробовала с кем-то встречаться, не потому что хотелось, просто так было нужно, но безуспешно. Неделя, две, три – и ей становилось до безумия скучно. Каждый раз, когда ей делали комплимент, Лина тут начинала прикидывать, скольким девушкам его озвучивали до нее. Когда с ней знакомились, она смеялась про себя над однообразным алгоритмом. Ей было неинтересно. Ни разу в ней не возникло даже отголоска тех чувств, что она испытала в свои восемнадцать. Пока в ее жизнь с грацией мамонта снова не приперся Лаврецкий.

Сорвав все защитные барьеры, растопив все ледяные панцири, он умудрился вытащить на тепло замерзшую где-то в глубине ее души романтичную девочку, жаждующую любви. Замерзать и дальше не хотелось, но еще страшнее было вновь ее убивать. А повторение истории снова низвергнет ее в собственный ад. И выберется ли она из него, неизвестно.

Так что лучше забыть обо всем первой, пока он опять не предал. Уходить самой трудно, но гораздо безопаснее для собственного сердца. И она сможет уйти и в этот раз.

Немного протрезвев, Лина корила свой длинный язык за сорвавшиеся слова. Но исправлять что-либо уже было поздно. Тем более, что Кирилла вполне могло напугать ее признание. Она даже на это надеялась. С этой мыслью Василина наконец-то провалилась в свой тревожный сон.