Ненавижу Пашку Громова

Ненавижу Пашку Громова

Ненавижу Пашку Громова. Это стало моей каждодневной мантрой, успокаивающей мысли и восстанавливающей пульс. Ненавижу за неопрятность и слишком громкий рев мопеда, за нестриженые волосы, закрывающие глаза, и гаденькую ухмылку, с которой он провожает каждую юбку, встречающуюся в коридоре. Ненавижу за безалаберность, за умение выбить себе хорошую оценку не знаниями, а подхалимством. За язык без костей и маниакальное желание портить все, до чего только дотягиваются его мерзкие ручонки… Три. Два. Один. Успокоилась.

- Эй, Юлька, ты вообще слышала, что я сказала? Сегодня после истории свободный час. Может, посидим в библиотеке?

Еще одна головная боль. Маша подняла повыше пухлый учебник по биологии, ощерившийся цветными закладками, как войско, выдвинувшееся в поход.

– Проект по ГМО сам себя делать не будет.

- Скажи это своему недоразвитому брату.

- О, я гляжу, все совсем плохо, - присвистнула она, чем снова толкнула мое сердце в сторону незапланированной кардиотренировки.

- Плохо – это не то слово. – Я указала на лохматую голову карандашом. – Только посмотри на него – вместо того, чтобы согнуть хотя бы одну прямую в извилину, он подкатывает к симпатичной новенькой. Мы все в одной лодке, поэтому, когда нам поставят низкую оценку, ты первая же взвоешь.

- Не такая уж она и симпатичная.

- Да не пялься ты, он же заметит!

- Что обсуждаем? – Справа от меня нарисовалась ладонь, упершаяся прямиком в раскрытый конспект. Мой конспект. Край рукава замялся, но его неряшливый обладатель вряд ли это заметил. Я закусила карандаш, чтобы сдержать набухшее на языке ругательство – лучше просто игнорировать. Но игнорировать насмешливый голос нелегко, особенно когда он так и норовит зацепить.

– У заучек незапланированный обед?

От злости я слишком сильно придавила карандаш зубами, и кусок стерки остался во рту…
- Зря стараешься, Веригина. Там вряд ли есть ГМО.

- Что делаешь после истории, Паш? – спросила Маша, предусмотрительно отводя внимание от моего пылающего лица. Предусмотрительно – потому что из моих ушей уже валил невидимый пар, а значит, следующей стадией стала бы стычка плечо в плечо, несмотря на разницу в габаритах. – Мы с Юлькой пойдем работать над проектом в библиотеку. Давай с нами?

Что она несет?! Только такого раздражителя мне не хватало в единственном месте в этих стенах, где я могла побыть свободной от колких насмешек.

- Можете расслабиться. Я подошел сказать, что думаю перейти в другую подгруппу. Они разрабатывают тему искусственных органов – это поинтереснее вашего ГМО. К тому же, чтобы уравнять проценты заучек и нормальных людей в вашей подгруппе, не хватит даже такой харизмы, как у меня. Не хочу распыляться задаром.

- Вот и вали отсюда, - не удержалась я, заталкивая стерку за щеку. – Искусственные органы – это как раз для тебя. Может, хоть теперь нам достанется человек с врожденными мозгами.

- Смотри не пожалей о своих словах, Веригина. – Громов улыбнулся, как будто я сказала ему комплимент, и отошел. Только на странице остались изломы, как будто он нарочно сжимал пальцы, пока говорил.

- Генно-модифицированный идиот, - проворчала я так, чтобы он не услышал.

- Глянь, он и в самом деле решил податься в группу к новенькой! Как ее? Диана? – сказала Маша. – Спорим, она носит утягивающее белье? Для таких мощных бедер у нее слишком тонкая талия.

Плевать. Настроение окончательно завалило горизонт. Хорошо хоть прозвенел звонок, и можно было отвлечься на домашнее задание. Жаль только ненадолго, потому что после урока Маша зачем-то продолжила играть на моих нервах.

- Неужели тебе все равно, что он ушел из проекта? Ведешь себя, как бесчувственная стерва. Ты же была влюблена еще совсем недавно, - заявила она, плетясь за спиной. От неожиданности я затормозила, и она врезалась лбом прямо в мой затылок. – Эй! Ты чего?

- У нас сегодня день неприятных воспоминаний?

- Да что я сказала такого?

Ничего особенного, только приотворила дверцу шкафа, вытаскивая на свет костлявую конечность одного из спрятанных внутри скелетов. Хорошо хоть по имени его не назвала – можно притвориться, что она принадлежит сферическому человеку в вакууме.

- Позволь, я напомню. Недавно – это два года назад. Посмотри на меня хорошенько – я все еще та девочка, которая когда-то не от большого ума призналась в любви Пашке Громову?

Вот блин. Сама не сдержалась.

- И не мечтай, Веригина, - сообщил убийственный голос, скользнув над ухом. – За два года ты могла бы и похорошеть.

Боже, какой стыд! Меня словно поймали на месте преступления – по щекам расползлись горячие пятна, а в горле защипало до хрипа. Мне даже пришлось прислониться к стене, потому что, потеряв ориентир, я чуть было не рухнула под ноги спешащих одноклассников. Они затоптали бы меня, и кто его знает – может, это был бы лучший вариант из всех возможных.

- Какой же засранец! – от души возмутилась Маша. – Я оторву ему башку и не посмотрю, что мы родные! А ну иди-ка сюда, братец!

Не дожидаясь продолжения, я вцепилась в первый же промелькнувший рядом локоть:

- Иванов!

По-детски припухлое красивое лицо с удивлением повернулось ко мне.

- У нас в подгруппе по биологии освободилось место для кого-то очень умного и очень симпатичного. – И откуда только силы взялись языком шевелить? – Хочешь присоединиться? С меня обед, и можешь быть уверен – без ГМО.

Антон улыбнулся, запуская пятерню в волосы, и выдал, даже не взяв на раздумье паузу:

- Отличная идея. Думал, ты не предложишь.

- Через пять минут в библиотеке.

А Громов может отправляться в задницу со всеми своими взглядами исподлобья и многозначительными полуулыбочками. Ненавижу его! Ненавижу! Три. Два. Один. Ф-ф…

- Ты точно уверена в том, что делаешь? – осведомилась шепотом Маша, выглядывая из-за стеллажа с книгами в сторону сдвинутых в квадрат столов, где уже расположился с конспектами Антон Иванов. – Он, конечно, милый, но он – то, что тебе нужно?

- Громова! – процедила я сквозь зубы, стараясь не взорваться от переполняющих чувств. – То, что мне нужно – это закончить проект, который уже выпил из меня все соки! Если для этого мне придется заколоть степлером чей-то длинный дружеский язык, можешь не сомневаться – я не дрогну.

- Но Иванов только недавно расстался с Катькой из десятого. Мне кажется, он может неправильно понять, когда ты предлагаешь накормить его обедом.

- Успокойся, это просто одна порция в столовке, а не рука и сердце.

- Мне это не нравится, лучше бы я уговорила Пашку вернуться…

- Еще одно слово на букву П, и я за себя не ручаюсь.

Ее губы дернулись.

- Даже не думай, - пригрозила я. – Никаких идиотских предложений до конца дня. Ясно?

Маша честно исполнила мою просьбу, и в ближайший час вела себя паинькой. Мы даже смогли пройтись по всем основным вопросам и набросать костяк работы, что снизило мою панику почти до приемлемого уровня. Антон по-джентельменски носил самые тяжелые книги и аккуратным почерком заполнял карточки для практической части проекта. Я даже уже забыла, каково это – находиться в команде, где каждый сам за себя выполняет выбранный кусок работы. Обычно на мои плечи сваливалась куда большая часть: написать за этого, переделать за того…

- Ты просто находка, - сказала я Антону в столовой, за что незаметно получила от Маши ногой. – Теперь я знаю, с кем проситься в пару на будущее.

«Думай, что несешь» - прислала она одно за другим два сообщения на телефон: - «Тебя могут услышать и неправильно понять!»

Кто услышит-то? За соседним столом громко обсуждали перспективу использования искусственных органов в современной хирургии. А если кого-то смущают такие простые вещи, как благодарность за проделанную работу, значит, у кого-то не все дома.

- Нужно еще раз пройтись по теме и составить план защиты, - сказал Антон. – Как насчет поработать после занятий?

И можно будет закончить проект не завтра, а уже сегодня? Это же отлично!

- Я не могу, - кисло заявила Маша. – У меня запись к стоматологу.

- Антон, ты мой спаситель, - подбодрила я его, за что получила еще одну милую улыбку. – Где ты прятался последних два года, когда я прозябала среди безответственных и ленивых людей?

- Опять себя нахваливаешь, Веригина? Однажды ты взглянешь в зеркало и увидишь, как твое отражение скорчилось от высокого самомнения.

Да что за день сегодня такой? Громову маслом где-то неподалеку намазано? Чаще всего мне удавалось изолироваться от его навязчивого внимания к моим недостаткам, но сегодня кто-то явно встал не с той ноги, если при любом удобном случае пытается проверить меня на прочность. Я сделала вид, будто мимо прожужжала и отправилась дальше муха, но Громов снова поставил свою ладонь в опасной близости от принадлежащей мне вещи. Я перехватила телефон, пока он не пострадал, как конспект.

- Не забудь обменяться с Антохой номерами, а то еще потеряетесь – школа у нас большая.

- Вот уж спасибо за совет.

- Я не смогу отвезти тебя к врачу, мелочь, - сказал он Маше. Как по мне, слишком уж пренебрежительно – разница в возрасте у них была всего-то минут десять. – После занятий у меня планы, так что доберешься сама, ладно?

Маша надулась, но Громов, засунув руки в карманы брюк, уже осанисто возвращался за свой стол.

- Не повезло ж тебе с братом, - сказала я, отворачиваясь, чтобы не видеть миловидное личико новенькой. – На некоторых людей просто никогда нельзя положиться. Как хорошо, что в нашей подгруппе теперь все на своих местах. Правда, Антон?

Мы разошлись по своим делам. Маша еще немного поныла, но я убежала на дополнительные по химии, так что мне не пришлось больше выслушивать ее очередные домыслы насчет моего слишком легкого поведения. Что за глупости, думала я, добавляя в раствор сульфата меди аммиак и наблюдая, как содержимое пробирки синеет: если бы люди, совершая что-то очень плохое, также меняли цвет, кое-кто уже давно бы постыдился выходить на улицу. И этот кое-кто – точно не я.

Прежде чем отправиться во двор, я написала Антону, чтобы отменить встречу. Он ответил быстро, в течение пары минут, и со спокойной совестью я убрала телефон в карман. На улице уже похолодало – пришлось натянуть капюшон пальто повыше, пряча волосы от стоящей в воздухе влаги. Они пушились, даже не дождавшись дождя.

Когда за воротами за рукав схватила знакомая рука, я порадовалась, что тень от капюшона скрывает, как предательски растянулись губы в улыбке. Громов утащил меня поближе к мопеду, спрятанному под низко свисающими ветвями ольхи. На них еще сохранялась зелень, так что маскировка не была бессмысленной. Он оперся о сидение, но рук не разжал, сцепляя их за моей спиной в замок.

- Так можно и до приступа довести, - сказала я не всерьез, втайне умирая от желания смахнуть с его лба непослушные пряди. Из-за них я никак не могла рассмотреть его глаз. – Что тогда станешь делать?

- Искусственное дыхание, - буркнул он недовольно, и я все же позволила себе к нему прикоснуться. Он ткнулся мне в ладонь, только я ее поднесла, и замер на пару секунд, словно привыкая. – Долго ты еще будешь надо мной измываться?

- Уговор был на две недели. Так-так, прошло всего три дня. Как у тебя с математикой?

- Ты злопамятная.

- А ты дурак.

Не слушая, он сгреб меня в охапку, устраивая мой подбородок на своем плече.

- Замерзнешь еще, - деловито сообщил, прижимаясь виском к капюшону. – Кто проект тогда будет доделывать?

- Иванов? – Хотелось рассмеяться до судороги, потому что он дернулся, как будто я подсадила ему в карман куртки тарантула, но я прикусила губу и сдержалась. – Зря ты так с ним, хороший же.

- Еще раз увижу рядом – прибью парня.

- Мы вообще-то в одном классе учимся…

- Неважно. – Он помолчал, прежде чем глухо добавить: – Хочу уже, чтобы все закончилось и началось по-настоящему.

Мне бы порадоваться тому, как он ломал себя, но стоило чуть повернуть голову и упереться носом в горячую кожу – и весь мой щит из ехидства и сарказма падал к его ногам. Никогда не могла устоять перед Пашкой Громовым.

- Два года назад ты отверг мои чувства и с того дня превратил мою жизнь в ад. Каждую нашу встречу ты долго и нудно добивал меня, пользуясь моей слабостью. Я могла бы в отместку придумать наказание гораздо жестче, но ты не можешь выдержать даже каких-то две недели!

Он немного отстранился и легонько подул мне на лицо, заставляя зажмуриться.

- Я потерплю, - серьезно сказал он, целуя в кончик носа, а на самом деле ставя обжигающее клеймо. – Ты увидишь – я уже не тот придурок, что раньше. Но не играй со мной, Веригина, мои чувства к тебе не шутка, от которой можно просто отмахнуться.

- Не буду, - как заколдованная, прошептала я.

Я ждала поцелуя, но вместо этого он отодвинулся еще дальше, чем-то шурша, после чего в лицо мне ткнулось прохладное, щекотное и душистое – цветы… Должно быть, он прятал их под курткой – букет примялся, но все еще оставался самым романтичным жестом, на который Громов когда-либо шел ради меня.

- Ты теперь моя девушка, привыкай, - усмехнулся он, глядя, как я прячу румянец за цветами. Он видел меня насквозь, словно опьяненная чувствами, я становилась бесплотной.

- Четырнадцать минус три – это одиннадцать, Громов. Ты же не думаешь, что таким подхалимским способом скостишь пару дней?

- Ты просто заноза в заднице, Веригина.

Он перекинул ногу через сидение и нажал на стартер, разбавляя осенний вечер раскатистым тарахтением.

- Надень, - протянул мне шлем, сам набрасывая на голову капюшон от куртки.

- Кажется, твоя сестра нас раскусила, - сказала я, щелкая застежкой и усаживаясь позади. Цветы я расположила между нами, но Громов потянул меня за руки, сам укладывая их у себя на животе, и букет опять сплющило. – Сегодня весь день донимала меня расспросами. Она прибьет нас, когда узнает.

- Одиннадцать дней, Веригина. Одиннадцать дней – и ты никуда от меня не денешься.

Как будто я могла спрыгнуть на полном ходу…

Я ненавидела Пашку Громова. За ужасный характер, задиристость и длинные пальцы, которыми он щелкал пред моим носом всякий раз, как я хотела забыть о нем – просто чтобы продлить мои мучения. Я ненавидела многое, но как же хорошо, что гораздо большее в нем я любила.