Непобедимое Солнце

Непобедимое Солнце

Skyrider

РОМАН–ЭПОПЕЯ

«НЕПОБЕДИМОЕ СОЛНЦЕ»

«ХРОНИКИ ЦЕЛЕСТИИ»

Посвящается Athenas

Оглавление
ПРОЛОГ. ПРИНЦ И ФЕЯ. 4
ЧАСТЬ I. ПРИЗРАКИ ПРОШЛОГО. 27
Глава 1. Происшествие в лесу. 27
Глава 2. Принц изменился. 48
Глава 3. Скрытая угроза. 59
Глава 4. Куда исчез Принц? 69
Глава 5. Тайна раскрыта. 81
ЧАСТЬ II. ДВЕ ФЕИ. 93
Глава 6. Принц Гастон. 93
Глава 7. Заповедная Чаща. 113
Глава 8. Морская королева Лора. 138
Глава 9. Радушная Хозяйка. 153
Глава 10. Тайный Замысел. 174
Глава 11. Пустыня Желаний. 196
Глава 12. Скалистые горы. 214
Глава 13. Исчадия мрака. 236
Глава 14. Неожиданная встреча. 263
Глава 15. Преображение Принца. 288
Глава 16. Кошки–мышки. 312
Глава 17. Закат Непобедимого Солнца. 326
ЧАСТЬ III. ВОЗМЕЗДИЕ. 338
ПРОЛОГ II. Триединая Премудрость. 338
Глава 18. Шах, шах, шах и… рокировка. 367
Глава 19. Прощай, оружие! 380
Глава 20. Правосудие превыше всего! 392
Глава 21. Птичка в клетке. 416
Глава 22. Воплощение Непобедимого Солнца. 429
Глава 23. Принц и Лили. 440
Глава 24. Маятник качнулся. 455
Глава 25. Лиса в норе. 470
Глава 26. Возвращение. 481
Эпилог. Отверженные. 491

Интерлюдия.Император.

В последнее время мне часто снится мир, каким он был в далеком прошлом, во времена моей юности. Снова как наяву я вижу сочные изумрудные луга и аккуратно постриженые фруктовые деревья бесчисленных садов, бескрайние леса, больше напоминающие благоустроенные парки, и множество рек, словно кровеносные сосуды, перегоняющие из одного конца континента в другой потоки свежей, прозрачной как горный хрусталь воды. Я вновь вижу многолюдные города, которые ни за что не отличишь друг от друга – настолько они похожи друг на друга –, аккуратные черепичные крыши и кирпичные ограды домов, беззаботные толпы обывателей, работающих не до усталости, даже не подозревающих, что такое опасность, голод или старческая немощь.
Целестия… Благословенная страна, обетованный край блаженства и покоя! Страна, где лето никогда не сменяется зимой, где дожди выпадают как по заказу, в лесах которой ты не найдешь ни одного хищного зверя. Миллионы квадратных миль ухоженных пашен, пастбищ, лугов, лесов и садов. Миллионы счастливых обитателей, не знающих что такое нужда, болезни, голод. Тысячи ничем не отличимых друг от друга городов. Пятьдесят королевств, спаянных, как пластины кольчуги, в единое Содружество под сенью могучего Авалона…
Когда я думаю о том, как жили тогда люди, первое, что приходит мне в голову – это дети. Ведь дети, пожалуй, единственные существа, которые воспринимают все имеющееся у них, как данность, как само собой разумеющееся, совершенно не подозревая, что все те блага, что у них есть, кто–то потрудился произвести, заработать, а, может быть, даже украсть. Ну, а если кто–то тебе эти блага дал, значит, ты уже от него зависим, значит, ты не свободен. Ребенок всегда зависим от своих родителей, даже если это самые лучшие родители в мире, даже если он сам об этом не подозревает.
Так жили тогда все обитатели Благословенной Страны. Жили в свое удовольствие, не замечая оков на своих руках и ногах, считая их просто ювелирными украшениями. И ведь и в самом деле – оковы наши были сделаны из чистого золота…

Имея вот уже почти полувековой опыт управления Империей, я могу сказать, что самая крепкая власть – эта та власть, о которой ты не подозреваешь. Так правили всем человечеством, ловко и умело, Небесные Владычицы. И лишь немногие тогда знали правду. Но даже из тех, кто знал о ней, лишь единицы могли желать иной доли.
Сейчас, когда прошло вот уже почти полвека, как минула Эра Порядка и Процветания, меня часто просят написать о том, что было тогда – каким был мир до того, как на него пролился Розовый Дождь. Да и сам я давал себе обет рассказать о том, что происходило со мной и с другими участниками мировой драмы в те смутные времена, на переломе Эпох. Но раньше на моих плечах невыносимым грузом лежало много неотложных государственных дел, и я никак не мог заставить себя взяться за перо. Сейчас, когда всем заправляют уже мои внуки и правнуки, я все же решил заставить себя выполнить обещанное, чтобы написать то, что должен. И, кто знает, может быть тогда эти сны оставят меня, наконец, в покое?

Писано в лето пятьдесят второе от начала Эры Императора.

ХРОНИКА ПРИНЦА И ФЕИ.
ПРОЛОГ. ПРИНЦ И ФЕЯ.

1.
Стройная белая лань щипала траву на прогалине посреди густого березового леса.
Грациозное, изящное животное, покрытое шелковистой шерстью необычного мраморного оттенка, причудливо отливавшей серебром под яркими лучами полуденного солнца. Тонкие, с золотистыми, а не коричневыми копытами, почти невесомые ноги, казалось, совершенно не касались земли. В каждом движении ее прекрасного тела, в кротком взгляде ее чистых как слеза глаз являлось столько внутреннего благородства, изысканности, достоинства, что можно было подумать, что эта лань – не животное, а какое–то чудесное лесное божество, по какому–то капризу судьбы принявшее на себя чуждый ей облик.
Только одно обстоятельство нарушало общую идиллию. Хотя вокруг слышались лишь звонкие трели лесных птиц, лань держалась явно настороже. Она то и дело поднимала свою изящную, словно выточенную искусным резчиком по дереву, голову, робко пряла чуткими ушами и испуганно озиралась. Дул легкий летний ветерок и, быть может, именно он и доносил до лани какие–то подозрительные запахи.
За ланью действительно наблюдал какой–то юноша. Он прятался в глубине березовой рощи и, чуть дыша, не отрывал восторженных глаз от белоснежной лесной красавицы. Штаны, рубашка, куртка с капюшоном – все из непромокаемой материи защитного цвета –, узкополая шляпа с пером и ботфорты – скромный, но удобный костюм охотника, обычный для жителей тех глухих мест.
Ростом он был достаточно высок. Однако в сочетании с несколько щупловатым телосложением, а также немного непропорционально длинными руками и ногами, это преимущество оборачивалось для него скорее недостатком. Во всяком случае, у многих его внешний вид невольно вызывал улыбку. При таком нескладном телосложении он напоминал чем–то пожарную каланчу, а если при этом что–нибудь увлеченно рассказывал, взволнованно махая руками (что случалось с ним, надо сказать, нередко), то, пожалуй, даже и ветряную мельницу. Чересчур длинным был у него и нос, слишком выдающийся на лице и оттого чем–то напоминающий клюв какой–то птицы. Покатый лоб – такой, какой бывает обычно у людей не слишком большого ума.
Впрочем, некоторые недостатки во внешности юноши с лихвой окупались всегда добродушным выражением его лица и, что самое важное, мечтательным и наивным, как у ребенка, взглядом больших, навыкате, и синих, как морская волна, глаз, которые теперь были целиком устремлены на чудесную лань.
Было видно, что юноше очень хотелось рассмотреть красавицу поближе. Он то и дело нетерпеливо переминался с ноги на ногу, кусал губы и смешно, как не в меру любопытный гусенок, вытягивал свою и без того длинную и худую шею.
«А вдруг правы россказни охотников из таверны, – думал он, – что белые лани с золотыми копытцами – волшебные, и если их поймать, то они из этих вот копытец могут выбивать монеты? И не какие–нибудь медяки, а полновесные королевские дукаты!!!» Дрожащими от волнения руками юноша вытер испарину, которая выступила у него на лбу.
Однако юноша не был корыстолюбив. Он следил за ланью отнюдь не для того, чтобы набить свои карманы дармовым золотишком (что на его месте сделал бы, согласитесь, каждый). Просто юноша всю свою жизнь ждал чуда и теперь, когда он, наконец–то, оказался в двух шагах от него, дукаты из–под золотых копыт лани могли послужить свидетельством его настоящей встречи с чудом, настоящим волшебством.
Одержимый этой мыслью, юноша словно кошка все ближе и ближе начал подкрадываться к лани. Он осторожно передвигался по мягкому зеленому ковру, стараясь ступать так, чтобы не спугнуть лесную красавицу. Благо, ветер усилился, и шум листвы совершенно заглушал его шаги.
Вот он прошел от одной березы к другой, осторожно прокрался на цыпочках до третьей и спрятался за толстым стволом четвертой. Юноша уже мог различить цвет глаз лани и рассмотреть отдельные волоски на ее шерсти – так близко он к ней подобрался. Но в тот момент, когда торжество юноши было почти полным, он так увлекся, что не посмотрел под ноги и споткнулся о корень, который неведомо как подвернулся ему под ногу. Раздался сдавленный крик, и лань, как встревоженный мотылек, в тот же миг упорхнула, исчезнув в глубине березовой чащи.
– Подожди, красавица, я не причиню тебе зла! – что было сил закричал ей вслед юноша (как будто бы она могла понимать человеческую речь!), и тут же бросился в погоню за беглянкой.
Длинные ноги и стройное телосложение помогали юноше бежать быстро. Но лань, конечно же, бежала еще быстрее. Вскоре она скрылась из виду. Но юноша был, судя по всему, опытным следопытом и лесным бродягой. Он продолжал погоню, ловко отыскивая наметанным взглядом свежий след, оставленный то тут, то там ее маленькими круглыми копытами.
А между тем лес преображался буквально на глазах. Светлые и тонкие как девушки березы постепенно сменялись соснами, сосны – лиственницами и пихтами, а те, в свою очередь, угрюмыми елями и кедрами. Почва стала проваливаться под ногами, ласковая и густая трава пропала, а вместо нее, куда ни глянь, произрастали только мхи да хвощи. Восторженно радостные трели певчих птиц стихли, куда–то запропастились вездесущие игривые белки и бурундуки, пропали веселые белые бабочки и деловито жужжащие работяги–шмели. В лесу стало непривычно тихо, а след лани, между тем, вел все дальше и дальше, в самую глубь темной и мрачной болотистой чащи.
И вот, наконец, наступил момент, когда юноша стал уставать от погони. В его голову даже прокралась предательская мысль оставить ее вовсе и пойти назад, ведь эту часть леса юноша совершенно не знал. Но что–то все же помешало ему сдаться, уйти.
«Создатель! Ведь такое чудо как белую лань с золотыми копытцами можно встретить только раз в жизни! Если я упущу ее сегодня, то не прощу себе этого никогда!» – подумал юноша, и эта мысль придала ему второе дыхание. Он вновь припустил вперед и бесстрашно юркнул в самую чащу высоченных разлапистых елей, в тени которых даже в солнечный летний полдень царил вечный полумрак.
Когда глаза юноши, наконец, привыкли к темноте, он заметил какое–то белое пятно впереди.
«Неужели это моя лань?!» – подумал он, и сердце радостно затрепетало в его груди. Пятно в полумраке не шевелилось. Тогда он, насколько мог бесшумно, зашагал по толстому ковру из бурого мягкого мха, продираясь через больно царапавшие лицо колючие еловые лапы. Еще шаг, еще… Наконец, раздвинув очередную пару ветвей, он увидел свою лань.
«Но что это?» – удивленно подумал юноша: лань стояла как вкопанная в глубине чащи. Она испуганно пряла ушами и тряслась от страха, не решаясь идти ни вперед, ни назад. Юноше показалось, что лань одновременно боялась и человека сзади, и того, что она учуяла впереди. Между тем юноша сделал еще один шаг вперед – и тут пронзительный дикий вой сотряс совершенно дотоле безмолвный лес.
Юноша от страха упал наземь, а лань заметалась на месте и не знала куда бежать. Видимо, она учуяла, что те, кто издавал эти страшные звуки, уже взяли их в кольцо. Это почувствовал и юноша. А несколько мгновений спустя услышал ужасный шум продирающихся сквозь чащу хищников.
Забыв про лань, он понял одно – надо спасаться! А потом совершенно бессознательно сделал то единственное, что в таком положении мог сделать обыкновенный, невооруженный и отнюдь не воинственный человек – стремительно, сам не зная как, вскарабкался по стволу вековой ели на ее верхушку. А лань, издав жалобный гортанный звук, вдруг учуяла невидимый человеческому глазу разрыв в кольце приближавшихся хищников, бросилась в него со скоростью ветра и была такова.
2.
На дереве юноша чувствовал себя явно не в своей тарелке. Ветер сильно раскачивал верхние тонкие ветви, на одной из которых тот скрючился в три погибели, едва удерживаясь от того, чтобы не упасть. Никакой уверенности, что волки удалились, у него не было, а потому юноша не спешил спускаться обратно на землю. И, как выяснилось вскоре, правильно сделал, потому что три огромных черных волка рысцой подбежали к тому месту, где еще некоторое время назад стоял юноша. Сердце несчастного затрепетало от страха. Казалось, еще немного, и он не выдержит и упадет вниз – в раскрытые в хищном оскале волчьи пасти.
Только теперь юноша смог внимательно осмотреть своих преследователей – и поразился, насколько они были непохожи на тех волков, о которых он читал в книгах – какими они были в далеком прошлом. Это были огромные, черные животные размером с годовалого теленка.
«Ну уж нет – таких волков не бывает!!!» – отказываясь верить собственным глазам, подумал юноша. И словно в ответ на его мысли самый крупный из сидевших под елью зверь вдруг… заговорил (!!!). Грубым, лающим, злобным, гортанным голосом.
– Повиси, повиси на дереве, человечек, пока не созреешь, а созреешь – сам упадешь! От нас все равно не уйдешь! – прорычал волк, не отрывая от жертвы злобного голодного взгляда своих холодных желтых с красными прожилками глаз.
От неожиданности юноша едва не свалился с ветки. Он мелко задрожал как осиновый лист, судорожно трясущимися потными ладонями покрепче обнял ствол и стал лихорадочно припоминать все те молитвы к Создателю, которым в детстве учила его набожная матушка. Ничего другого ему, видимо, больше не оставалось, потому что волки явно не настроены были уходить, а, наоборот, по–хозяйски расположились у корней ели и стали терпеливо ждать.
Минуты складывались в часы мучительно медленно. Вскоре молитвы закончились, и занять голову стало совершенно нечем. От скуки и переутомления юноша несколько раз чуть было не заснул, но всякий раз вовремя просыпался, с трудом избегая падения. А солнце, между тем, все дальше и дальше заходило за горизонт, тени становились все длиннее, и вскоре юноша почти ничего не видел вокруг.
Ночь казалась в этом месте особенно жуткой. Здесь не были слышны ни трели сверчков, ни пение ночных птиц. Стояла мертвая, гнетущая, замогильная тишина, которую нарушал лишь тихий и зловещий скрип ветвей на ветру да приглушенный хриплый говор чудовищных волков. Судя по тому, что удалось разобрать юноше, они рядили между собой, кто какую часть его тела получит сегодня на ужин.
От этого страшного разговора юноша совершенно упал духом. Забылась волшебная лань, забылась деревенская таверна, в которой он впервые услышал россказни о ней. В груди осталось только одно–единственное желание – хотелось выжить, выжить любой ценой!
А между тем на темном ночном небосводе появилась луна, и луна была полная.
Лишь только первые серебристые лучи, каким–то чудом пробившись сквозь густые хвойные заросли, коснулись сидевших на земле волков, как произошло что–то совершенно невообразимое. Их спины вдруг изогнулись дугой, как туго натянутый лук, после чего каждый из волков сделал рывок и встал на задние лапы. Шерсть их буквально на глазах стала редеть, хвосты и звериные морды совершенно исчезли.
Не успел юноша и глазом моргнуть, как увидел трех рослых и необыкновенно мускулистых, покрытых густыми черными волосами мужиков. Внешний вид их был отвратительно уродлив: выдвинутые вперед челюсти, плоские покатые лбы, сильно выпученные глаза, чересчур длинные, как у обезьян, полусогнутые руки. Самое отвратительное, что глаза и зубы у этих тварей совершенно не изменились после превращения их в «людей»: такие же огромные волчьи клыки, такие же желтые хищные холодные и голодные глаза, крючковатые, острые как бритва когти на пальцах.
От ужаса юноша едва удержался на ветке, вся одежда его пропиталась потом. Он скороговоркой шептал все подряд: молитвы Создателю, заговоры, которые он слышал у деревенских баб, и обещания самому себе больше НИКОГДА–НИКОГДА не ходить в лес и не бегать за ланями.
Тем временем внушающие ужас зверолюди, ощерив клыкастые пасти, хищно посмотрели вверх. Затем самый крупный из них подошел к ели, на вершине которой прятался юноша, и стал медленно карабкаться наверх, ловко, словно кошка, цепляясь длинными кривыми когтями за кору дерева.
Юноша понимал, что его положение – отчаянное. Ведь даже то, что обычно спасает безоружных людей от волков – высокие деревья – оказалось совершенно бессильно против оборотней. Но при этом он ничего не мог сделать для своего спасения. Наоборот, как завороженный, он не отрывал остекленевших от ужаса глаз от настойчиво карабкающегося по стволу чудовища. Ему казалось при этом, что он видит какой–то кошмарный сон из тех, когда тебя преследует кто–то страшный, а ты изо всех сил убегаешь от него, а убежать все равно не можешь и топчешься на месте, а потом, когда чудовище в конце концов настигает тебя, ты кричишь и просыпаешься в холодном поту. Разница состояла лишь в том, что юноша был бы и рад проснуться и даже с этой целью пару раз ущипнул себя за щеки, но пробуждение не наступало.
Когда же ужасная человекообразная тварь почти добралась до него, он, наконец, закричал, а когда когтистая лапа схватила его за сапог и с нечеловеческой силой потянула к себе, он судорожно забился всем телом, словно рыба, угодившая на крючок. Не удержав равновесия, подобно тряпичной кукле он, безвольно раскинув в стороны руки и ноги, камнем полетел вниз. Ломая на лету ветки, он с треском и грохотом свалился на землю, по счастью покрытую толстым слоем мягкого мха. Ударившись головой о выступ большого, изогнутого, как змея, но основательно заросшего мхом елового корня, он потерял сознание, обмяк и затих.