Я распахнула дверь и носом уперлась в мужскую грудь.
– Зуб даю – моя, – дабы я не отлетела назад и не упала, мужчина придержал меня за плечи. За его спиной стояли ещё двое, которые радостно – не издевательски, а именно радостно, что меня очень удивило – улыбались.
На ногах я стола крепко, а посему руки, больше напоминающие кувалды, на моих плечах несколько напрягали. Сведя брови к переносице и набрав в легкие побольше воздуха, я подняла голову, чтобы высказать всё, что думаю о таких вольностях. Буквально через пару секунд я поняла, что голову поднимала зря. Если и был в мире мужчина, заслуживающий моего внимания, то сейчас он стоял напротив. Глаза цвета мёда, но не гречишного, не тёмные, а какого-то светлого, словно цветочного мёда, да. Ресницы пушистые – девицы за такие ресницы в салонах отдают бешеные бабки, а тут такое богачество и натуральное. Губы пухлые, но в меру, и зубы белые, ровные, продемонстрированные в роскошной улыбке. Но не в голливудской, а в какой-то по-мальчишески живой. На лице три шрама, небольших и реально украшающих – один на левой брови, ещё один на щеке и тоже слева, третий по подбородку уходил на шею – добавляющих его облику нечто пиратское, что ли. На голове не короткий ёжик волос, но и не шевелюра а-ля Серёжа Зверев, а молодёжная задорная стрижка. И апофигеем были ямочки на щеках. От созерцания сего великолепия отвлёк весёлый голос за его спиной:
– Матвей, ты помни, что с курсантками отношения заводить запрещено, – усатый дядька смотрел на меня снисходительно, как на нашкодившее неразумное дитя.
– Ну, если её напророчили Матюхе, то мне точно ничего не мешает познакомиться с красавицей поближе, – стоящий, рядом с усатым, парень подмигнул мне. А я окончательно пришла в себя, осознав, что это моё первое знакомство с некоторыми из новых коллег.
– Дяденька, вы б руки убрали, а то нам с вами долго работать, – я криво улыбнулась.
– Это ты меня дяденькой назвала? – Матвей рассмеялся, а из-за шкафа вывернула Солдатова, с улыбкой наблюдая за развернувшимся в её кабинете действом.
– Ну, не дедулю за вашей спиной точно. Не он же руки распускает, – я пожала плечами, а усатый подавился воздухом.
– Тебя как зовут, язва? – руки он убрал, чем порадовал и огорчил одновременно. Но вот называться мне категорически не хотелось.
– Позже познакомимся, – отодвинув Матвея, крикнула Анне Витальевне, чтоб она меня ждала сегодня, и летящей походкой направилась к лестнице.
– В каком смысле позже? – всё-таки окликнул. А я уж было подумала, что онемел от восторга, ну, или от моей наглости.
– В прямом. Потом, сюрприз будет. Да, Анна Витальевна? – это я крикнула, чтобы меня отошедшую от кабинета было слышно.
– Ну, да, – смех она не сдерживала, а я почему-то была уверена, что до официального знакомства с коллегами эти трое не узнают ни моего имени, ни кто я на самом деле.
Рядом с моей “Шкодой” на парковке возле здания стояли три автошкольные машины. Не иначе как встреченные мной богатыри на них прикатили. Надо же, Матвей… хорошо хоть не Добрыня. Посмеиваясь, я устроилась за рулём и чуть не взвыла – машина была похожа на адское пекло, и у меня было подозрение, что кондиционер не особо-то и спасёт. Но делать всё равно нечего, надо ехать. Выезжая с парковки, в зеркало заднего вида заметила как из здания, где располагается автошкола, выходили мои новые знакомцы. Задумчивые. Серьёзные. Я бы даже сказала суровые. Вот уж, правда, не суди человека по первому взгляду.
Приехав в больницу, я отправилась на поиски врача с лаконичной фамилией Хомячков. Подозреваю, что ему с такой фамилией жилось практически так же весело как мне с моим именем. Уже, в какой раз за день мне повезло – дверь с нужной фамилией нашлась буквально через пару минут. Я постучала и дернула за ручку. Дверь не поддалась, но в кабинете что-то упало, и кто-то тоненько взвизгнул. Минута и дверь тихонько отворилась. На меня смотрела худосочная девица неопределенного возраста, со сбившейся на бок прической и ярким засосом на ключице.
– Вам чего?
– Мне кого. Я от Солдатовой, мне нужен Хомячков П.Н.
– Порфирия Наумовича нет. Он в области. На симпозимуме, – она смотрела на меня, сведя тоненькие брови у переносицы, а я пыталась сдержать смех. Не знаю, что именно развеселило меня больше. То, что доктор, кроме Хомячкова ещё и Порфирий Наумович, или симпозимум.
– Люсенька, симпозиум без дополнительной буковки м. Что ж ты у меня такая тупенькая? Вы от Анны? – пред моим взором возник, судя по всему, Хомячков. Чёрт возьми, как он и его фамилия друг другу соответствовали. Маленький, кругленький, но необычайно шустрый. Смотрел он на меня с любопытством, пока Люсенька, вроде бы, не обидевшаяся на тупенькую, поправляла ему галстук. Чувствую, симпозиум у них прошел удачно. – Надо же, что бы эта Медуза Горгона направила ко мне… видимо, вы очень её заинтересовали. Вот только не знаю, порадоваться за вас или посочувствовать.
– Почему посочувствовать? Очень милая женщина Анна Витальевна, – ответом мне был искренний смех. Заметив мой скептический взгляд, Хомячков счёл за благо пояснить, что его так развеселило.