Нерадивый водитель

Нерадивый водитель

Хотя рейс значился ежедневным, автобуса не было уже неделю. В такой глуши, как эта, наверняка и прежде жилось невесело, но тогда хотя бы существовал интернет. Сейчас, в мире разрушенных технологий, междугородный автобус остался единственным способом связи.

Я поела, оделась, вышла на единственную улицу поселения и двинулась к автобусной остановке — допотопному ржавому знаку, одиноко торчащему возле низенького светлого здания продуктового магазина. Вокруг расстилалось чёрное ноябрьское поле, прижатое серыми тучами. Дорога — смесь разбитого асфальта с щебёнкой — шла к остановке длинной прямой линией, а за магазином круто поворачивала налево.

Возле здания виднелись люди — такие же, как я, ожидающие, десятка два — собрались с нескольких поселений. За неделю они словно бы сплотились, некоторые начали здороваться по имени. Я даже не прислушивалась — слова не важны, лишь поступки имеют значение. С этим здесь было туго. Впрочем, как и везде в нашем разрушенном мире. Люди выживают. Именно поэтому они готовы платить мне — за то, что я не прячусь в углу с куском хлеба и банкой консервов, а делаю выбор и совершаю поступки. Да, зачастую те, на которые у них самих не хватает духу.

И вот я застряла в этом поселении. Не страшно, денег у меня хватало. Единственная угроза в подобном захолустье — скука, так что я хваталась за любое занятие, лишь бы не лежать на диване, ощущая, как мозг размягчается с каждой минутой. И поэтому я ежедневно торчала на остановке — всё ж таки развлечение.

В первые дни люди разговаривали между собой — возмущались, уточняли время, понимающе улыбались в ответ на очередной раздражённый вздох. Самые общительные обменивались байками о междугородном транспорте. Потом ажиотаж прошёл, все просто молча слонялись вокруг остановки и время от времени вглядывались в дымку с той стороны, откуда должен был прийти автобус.

Туман, ползущий по окрестным полям, пробирался под одежду. Зябко. Я достала целлофановый пакет с сигаретами и спичками, закурила, тщательно завернула всё обратно. Кажется, проблема пропавшего автобуса сделала местных терпимее: только два человека по привычке нахмурились в мою сторону. Я сделала вид, что не заметила.

Вдруг по толпе ожидающих пробежал тихий ропот. Я прищурилась. Вдалеке что-то виднелось. Сердце стукнуло невпопад. Люди вокруг заволновались. Неизвестный объект приближался довольно быстро, и вот — никаких сомнений, это автобус! Огромный и шумный междугородный автобус!

Он нёсся на всех парах, как и положено опоздавшему. Люди хватали багаж, не отрывая взглядов от машины, пытаясь угадать, где именно она затормозит. Однако автобус не снижал скорости — он словно решил проехать мимо остановки.

Недоумение в толпе. Самые сообразительные начали отходить от дороги. И вдруг, за несколько метров до поворота, водитель резко ударил по тормозам. Огромная машина заскрежетала рвущим уши металлическим лязгом, вылетела с дороги в поле, зарылась в чёрную почву и окончательно заглохла. Все двери открылись.

Думаю, не преувеличу, если скажу, что все пришли в смятение. Растерянно переглядываясь, мы начали приближаться к машине опасливым полукругом. С моего места было видно, что лобовое стекло сплошь заляпано грязью. Вдруг мужчина в тёмно-коричневой куртке и такой же шапке рванул с места, подбежал к автобусу, запрыгнул внутрь и с лязгом дёрнул дверь, ведущую из салона в кабину водителя. Дверь, рассчитанная на противостояние грабителям и всяким отморозкам, судя по всему не поддалась, так что мужчина заколотил кулаком и сипло крикнул: «Эй, водила! Ты там живой?».

Прочие окружили автобус на почтительном расстоянии. Бронированная махина, бессильно уткнувшаяся носом в грязь, пугала.

Мужчина в салоне продолжил диалог с дверью: «Ну так а что ты творишь? Куда несёшься? Теперь хрен вытащишь… Ты что, остановку не видел?». Я прислушалась, но безрезультатно. Ни голоса, ни механического звука, ни крика птицы — над полем повисла тишина.

Тем временем простуженный голос наступал: «Где тебя черти носили?! Ты знаешь, какое число?!». Я аккуратно переместилась напротив передней двери автобуса, так что теперь наконец-то услышала невнятные звуки из кабины. Мужчина заорал: «Ты что, пьяный?! Давай открывай!» и начал трясти дверь. От этого занятия его отвлёк резкий женский крик: «Горит! Горит! Автобус!». Я вздрогнула и быстро оглянулась. Женщина с двумя большими красными клеёнчатыми сумками наперевес уронила одну из них на землю и освободившейся рукой указала на кабину. И правда, над крышей поднимался дымок. В первое мгновение мне показалось, что это остаточное явление после резкого торможения, но затем стало очевидно — кабина в самом деле горела.

Сиплый мужчина выскочил из салона, забежал вперёд машины, присмотрелся, процедил: «Точно!» и рванул обратно в автобус. С новыми силами заколотил в дверь кабины, видимо, надеясь её выбить.

Справа раздался высокий мужской голос: «Бросай! Поздно!». Несмотря на грязь, облепившую лобовое стекло, было видно, что в кабине пляшет огонь. Тот же голос крикнул: «Рванёт!», и все бросились врассыпную.

***

На следующий день на ржавом знаке появилось объявление, что в продуктовом магазине состоится прощальный вечер в честь погибшего водителя. «Приглашаются все постоянные пассажиры междугороднего автобуса».

Прочитав текст, я хмыкнула. К чему это всё? Насколько я понимала, никто не был знаком с водителем лично. Я видела его один раз по дороге сюда — на одной из долгих остановок он опустил стекло в кабине, чтобы покурить. Довольно молодой, бледное родимое пятно на щеке, форменная кепка. Обычный человек.

Тем не менее, когда подошло назначенное время, я собралась и направилась к магазину. Всё равно развлечений больше нет.

В углу помещения был устроен импровизированный помост из деревянных ящиков, перед которым собирались люди. Я встала у стены и огляделась. Кажется, здесь были все вчерашние и несколько человек, которых я раньше не видела.