Неродной

Неродной

У него искристые карие глаза и задорно торчащие уши. Он неисправимый оптимист, все перемены в своей жизни воспринимающий с неизменной улыбкой. У него есть семья, но его не очень любят. Родители вечно заняты, а старшая сестра постоянно дразнит и обзывается. Он знает, что это потому, что она – родная, своя, а его взяли из приюта три года назад. Приют он помнит: народу было много, все сложные, многие вели себя агрессивно, а воспитателей мало. Ему еще повезло – его поселили в одноместную комнату, но зато было тоскливо. Кормили тоже плохо – невнятной серой кашей на мясном бульоне и все.

Здесь лучше: родители часто угощают его колбасой и мясными обрезками, иногда даже мясом из супа, да и так просто кормят курицей. Хотя ему немного обидно, что сестрица получает рыбу, но он не завидует, – она родная. Ладно, на самом деле, обидно очень, более того, год назад он сбежал из дома, уверенный, что никому здесь не нужен.

Сначала было весело: светило солнце, все улыбались, и он бегал наперегонки сперва с приятелями, потом с новыми знакомыми… а потом стемнело. Он забрался в чей-то сарай и переночевал там, а наутро отправился на поиски еды или родителей. Он шел и шел, и ему казалось, что вот еще буквально пару метров, вот за этим поворотом, вот около этого дома его ждут родители. Но метры складывались в десятки, повороты оставались позади, дома сменяли друг друга, а его родителей все не было. В следующую ночь ему повезло попасть в подвал, где отыскались остатки чьей-то трапезы и вода.

Он помнит, что такая «свобода» от родителей продолжалась две недели, а после ему показалось, что его окликнули. Он оглянулся, но сзади никого не было. Впрочем, он даже не был удивлен: он две недели почти ничего не ел и не пил – могло и померещиться. А спустя час возле него вдруг синхронно хлопнули дверцы автомобиля. Он обернулся и увидел их. Родители были злы. Ни следа переживаний от его пропажи, ни тени радости, что он нашелся. Мать еще подошла и холодно потрепала его по макушке, стараясь не прижиматься, а отец вообще отвернулся, словно чужой. Хотя почему «словно»? Чужой и есть.

- Оставь его! – прикрикнул отец, когда мать зачем-то наклонилась, - Не видишь, что он весь в грязи?!

- Куда его? – не стала мать спорить и отстранилась, впрочем, не выпуская его из рук. – В багажник?

- Ага, он мне всю машину засрет, а отмывать как? – скривился отец. – И тряпок никаких, как назло, нет.

- Давай тогда ко мне на колени, - со вздохом предложила мать, - джинсы я потом постираю.

- Иди в машину, - приказал отец и наклонился к нему. Мать разжала руку, и он, испуганный неотвратимым наказанием, вырвался. Но отец оказался быстрее и сильнее – попросту схватил его поперек живота и потащил вслед за матерью к машине.

- Вы что?! – попыталась вмешаться прохожая тетенька. – Ему же больно! Немедленно отпустите!

Отец ее проигнорировал, и тогда тетенька попыталась схватить его за рукав, но тут к тетеньке повернулась мать:

- Добренькая очень?! Да-а?! А где ты была, добренькая, когда он здесь две недели от голода подыхал?! Туда и вали!

- Как Вы со мной разговариваете?! – отшатнулась тетенька, отпуская рукав отца из рук, - Я сейчас полицию вызову!

- Да хоть ОМОН с МЧС, - равнодушно разрешила мать, устраиваясь в машине, отец молча усадил ей на колени его и захлопнул дверь. – Суки, две недели он под объявлением здесь бегал, хоть бы одна тварь позвонила!

С тех пор его не выпускают из двора даже на минутку и даже под присмотром. В отличие от сестры, которая может целыми сутками пропадать у подруг, но ей можно, она родная, своя, а он приютский. Зато именно у него есть отдельная комната и персональная кровать, а сестра спит на тахте в комнате родителей.

Рядом снова синхронно хлопнули дверцы автомобиля, и голос матери радостно сообщил:

- Монгол, чего хвост повесил? Сейчас кошка погуляет, и мы тебя на всю ночь выпустим. Иди сюда, почешу тебя!

Отец закрыл ворота и уже отработанным движением опустил низ створок в специально вырытые канавки. Ворота тяжело ударили по свежепривезенному гравию, закрывающему низ створок почти на пять сантиметров и толстым слоем покрывающему подъездную дорожку, пресекая всякую возможность вылезти на улицу или залезть оттуда. Сбежать повторно, сделав подкоп, у их собаки уже не получится.

- Жди, Монгол, через час корм принесу и воду поменяю.

А может, все-таки, любят?