Неродной

Глава первая

Последний раз я видела маму, когда мне было пять.

Однажды ночью проснулась от шума, и некоторое время лежала, прислушиваясь к тому, что происходило вне стен детской.

Мама и папа ругались.

До этого я никогда не бывала свидетелем их ссор, поэтому решила посмотреть, а заодно сообщить, что они мешают мне спать. Ну, может и зареветь, для пущего эффекта.

Выйдя из комнаты, я направилась на звук ругани, и оказалась возле лестницы, ведущей на первый этаж. Родители стояли возле нее, и отец орал на маму. Меня поразило слово, выкрикнутое им:

— Твой выблядок!

Что оно означает, я, конечно, тогда не знала.

Тут появилась моя няня, Даша, и увела обратно в кровать.

Утром плачущая няня сказала, что мама больше никогда не придет к нам — она улетела на небо, к ангелам.

Это сообщение тогда меня не тронуло — ну улетела мама и улетела — родители часто куда-то летали. Вернется!

Гораздо важнее было узнать, что значит слово, слышанное мной возле лестницы.

Даша перестала плакать, и сказала, что бы я никогда больше его не повторяла.

— Это плохое слово! — произнесла она.

А папу последний раз я видела на похоронах, где мне показали какую-то тетю, лежащую в гробу, и велели с ней попрощаться.

Все последующие годы я изредка лицезрела отца только по телевизору, или в интернете. Он даже по телефону со мной не общался. Хотя, на мою жизнь, учебу, и зарплату Даше деньги переводил. Ей.

А я все таки узнала, что означает слово "выблядок".

***

Я скучала по родителям, особенно по отцу, потому что любила его больше, чем маму, плакала, истерила, и приказывала Даше отвести меня к ним — лет до семи.

Потом пошла в школу, и посчитала себя достаточно взрослой, что бы смирится со смертью мамы.

А с тем, что отец меня бросил смирится не смогла. И моя любовь к нему сменилась ненавистью.

Даша, отчасти, способствовала этому. Она называла отца только Марком, даже в разговоре со мной. Не "Попрошу твоего папу прислать денег тебе на...", а "Надо попросить Марка прислать денег тебе на..."

И для меня он стал Марком — чужим богатым мужчиной, оплачивающим мою жизнь.

Лет в двенадцать я спросила у няни:

— Марк считает, что я не его дочка?

Даша нахмурилась, и сухо ответила:

— Откуда мне знать?

Я хотела, что бы отец ошибался...

Вспоминаю, как все было раньше - как он читал мне книжки, и рассказывал перед сном сказки...Как мы с ним вместе пели песни, как он носил меня на плечах... Как поднимал на руки, чмокал в щеку, и весело, горделиво говорил:

— Мой кукленок!

Тогда он гордился мной.

Марк даже не ошибается, а специально придумал, что бы был повод со мной не видеться!

Ну и пусть! Бросил меня, и ладно! Я тоже не стану считать его папой!

Даша, бывшая изначально няней, осталась со мной непонятно на какой роли. В общем, она стала моей семьей.

Не знаю, почему она осталась. Молодая деревенская девушка, симпатичная, хотя простоватая, не очень умная, и пухленькая, как колобок, посвятила свою жизнь чужому ребенку не из-за денег — Марк платил ей мало. И надо сказать, воспитывала меня в строгости, и без проявлений любви, так необходимых ребенку.

Жили мы вдвоем, в огромном доме, где я обитала с самого рождения, расположенном в элитном подмосковном поселке Малинки. В доме отца. И жизнь моя была, в общем неплохой. Даже в школе многие завидовали и хотели подружиться — я же дочка такого богатого и знаменитого человека! Мой отец — известный, очень популярный и модный писатель.

О том, что мы с Марком вообще не видимся, кроме няни не знал никто. Даже учителя, хотя на собрания, вместо него, ходила Даша.

"Ее отец занят!" — важно говорила она.

Никто не знал и о том, что денег на мое содержание Марк дает немного — еле еле хватало на жизнь и одежду. И это с Дашиной зарплатой, которую она вкладывала в общий котел. Именно няня общалась с Марком (по телефону), и требовала денег, когда он обо мне совсем забывал.

Даша умудрялась еще и копить нам на отдых. Лето мы проводили у ее матери в деревне, куда няня была вынуждена меня брать, но обязательно, на две недели, ездили на море, иногда даже в Турцию. Потом, осенью, я рассказывала подружкам, что все лето загорала на папиной вилле...

Лет в шестнадцать я спросила няню, от чего умерла моя мама.

— Автомобильная авария! — ответила женщина.

А я уверилась, что Марк маму убил, ибо помнила их последнюю ссору, и злые слова, что он ей бросал... И возненавидела этого мужчину еще больше. Что не мешало мне быть подписанной на его страницу с фейка, и смотреть его фотки и видосы.

Это мучительно, смотреть их. Белая вилла у моря... Яхта... Дорогие коллекционные авто... И женщины — жены, или просто любовницы, которые сменялись в жизни Марка очень часто.

Я задыхалась от обиды, ненависти, и зависти. Я никогда не бывала на этой роскошной вилле... Не каталась на яхте или коллекционном ройс роллсе... А ведь все это и мое, как его дочери!

Но самое горестное — Марк обнимает, на фоне красот, не меня, а левых телок...

В старших классах мои подружки, которые тоже видели эти фотки, говорили:

— Какой у тебя папа! Красивый... Ходячий секс! Вот бы с ним замутить! Познакомь, а?

Я загадочно улыбалась, не признаваясь, что сама мечтала познакомиться с Марком... Что бы дать ему в рожу. В довольно привлекательную ухоженную морду.

Иногда я смотрела в зеркало, и пыталась найти сходство с Марком. Не находила. Он кареглазый брюнет с хищным носом, я — обычная неяркая блондинка, с мягкими, "размытыми" чертами лица. Я похожа на маму.

Пришло время окончания школы. Даша передала мне слова Марка — я вольна поступать куда захочу, и куда смогу, он будет учебу оплачивать.

Понятное дело! Все как всегда.

Наконец, школа позади, экзамены сданы... Няня позвонила Марку, и спросила, не приедет ли он на вручение аттестата. Должен же отец, хоть раз за одиннадцать лет, появиться в школе!