Несовпадение

Несовпадение

Антидепрессант, защищенный от закона;

Средство забвения средь ночи Вавилона.

Вверх, вниз, вправо и влево:

Тебя мне не нужно, мне нужно твое тело.

«Экстрасекс» FIZICA

Ада не шутила, когда обещала, что её истинную сдачу в плен он ни с чем не перепутает. Сердце продолжало сбиваться с ритма от осознания её близости. Она в его рубашке на его постели в его спальне, и никто их не прервёт. Своих конвоиров, по её словам, разведчица связала крепко. Пока он сам не придёт и не освободит, до обеда куковать им в темноте. И поделом…

— Знаешь, для истового католического моралиста ты слишком уж внимательно рассматриваешь мои ноги! — с притворной задумчивостью отметила она, направляя его разбегающиеся мысли лишь в одно направление. — Уже планируешь что-то не совсем целомудренное?

«Теперь да… К чёрту, она сама этого хочет!» — вместо ответа он потянулся к её ноге и нарочито медленно провел подушечками пальцев по гладкой бледной коже, обводя острую косточку щиколотки.

— Утро ещё достаточно ранее… — прошептал он, подтягивая разведчицу за ногу к себе, чтобы окончательно разрешить их многолетний конфликт.

Сама Ада смотрела на все действия с интересом, но без наивности. Она прекрасно видела его состояние и упивалась им с многозначительной улыбкой. Всё же она чуть нахмурилась, когда оказалась под ним, такая по-утреннему прохладная, хотя сопротивляться явно не собиралась. Растягивая удовольствие, он медленно развязал шнуровку на горловине её рубашки, открывая вид на волнующие округлости. Неспешно оглаживая гладкую кожу бедра, Диего поднимал подол рубашки всё выше к животу.

— Поцелуешь меня? — прошептала она, нервно облизывая губы, словно никак не могла принять сложное решение.

Спрашивать дважды не требовалось. Жаркие сны, превратившие уважаемого адмирала в одержимого безумца, наконец-то сбывались. Пусть поверженная противница казалась не до конца заинтересованной в близости, он умел переубеждать. Что бы ни было в том свитке, оно исполнило заветное желание Диего де Очоа. Лучше и быть не могло!

Прохладная капитуляция стала заметно жарче, когда их языки сплелись. Дорожка поцелуев спустилась на тонкую шею. Ада шумно хватала ртом воздух, обворожительно кусала губы и позволяла ему делать с собой всё, что он пожелает. Она будто хотела раствориться в нём, забыться, скрыться ото всех, притягивая его в желании большего.

Первый раз её хотелось брать неспешно. Оставить на нежной белой коже как можно больше меток своего обладания этой женщиной. Отныне и навсегда она его. Только его! Рубашка, пошло раскрытая на груди и развратно задранная до самого живота, казалась почти трогательным украшением. Белая. Будто это первое соитие сцепляло их невидимыми узами, не менее крепкими, чем брачные святой католической церкви.

Мысленно усмехнувшись от такого сравнения, Диего прихватил зубами навершие возбужденной груди, заставив Аду охнуть и вновь закусить нижнюю губу. Он не стал ей говорить, что крепкие двери губернаторской спальни держат все звуки под замком. Их никто не услышит и, тем не менее, занятно видеть её такой растерянной, пытающейся сдержать собственную реакцию на него.

Она нетерпеливо обхватывала его ногами, требуя большего. Руки, без промедления направляющие пистоль в сторону его союзников, дабы сократить их количество, отводили от его лба непокорные пряди волос с первыми нитями серебра, гладили его лицо, требовательно тянули его к себе, вызывая довольную похабную улыбку. Больше не бежит. Не отталкивает. За прошлые прегрешения её хотелось непременно связать. Однажды. Не сейчас.

Пальцы, огрубевшие от морской жизни, вели свои линии по алебастровой коже, словно рисовали новый маршрут на карте. Впрочем, путь до самой важной точки он легко нашёл. Осталось лишь дождаться прилива и полным ходом покорить эту строптивую бухту. Вверх, вниз… ещё, и снова. Почувствовать жар её тела, ощутить её готовность принять его. Между ног гостеприимно влажно. Мучительно медленно его пальцы проникли в желанную жаркую глубину, вырвав сдавленный стон.

— Можешь кричать, Ада, если хочешь. Из этой спальни никто тебя не услышит, — все же признался он, прикусывая зубами мочку её уха.

— Ты… а-а-ах, — от сладостной пытки пальцами она мгновенно забыла о намечавшихся проклятиях в его адрес, разводя ноги ещё шире. — Ещё, пожалуйста! Ещё, сделай так, мой грозный адмирал…

Её ногти прочертили алые полосы на плечах Диего. Это саднящее чувство приятно осело в мыслях. Внутри неё горячая влажная преисподняя. Его, только его, отныне! Только фаланги его пальцев она сжимает так, что следом в жаркие фантазии падает осознание, как туго она будет обхватывать уже готовый к бою орган. Она его! С этого момента и навсегда!

Ласка стала настойчивее, ещё немного, чуть больше давления на чувствительную точку, и, закатив глаза, его любимая пленница сотряслась первой волной удовольствия. Такой поверженную противницу он бы хотел видеть каждую ночь в своей постели. На тонкой белой коже алели следы его зубов, словно клейма «моё-моё-моё!». Гибкие ноги разведчицы легли ему на плечи открывая пикантный вид, как он проникает в неё и овладевает её телом. От вида Ады, такой покорной и податливой на контрасте с демоницей, сводящей его с ума долгие пять лет, адмирал окончательно осатанел.

Движения сразу стали быстрыми и глубокими, на грани грубости. Почти полностью покидая её тело и резко внутрь до конца. Ада охотно подавалась вперёд, умудряясь оцарапать ногтями его ягодицы, направляя и побуждая Диего к большему ускорению. Сапфировые глаза требовательно обжигали взглядом, наполненным почти злой похотью. Ещё. Сильнее. Глубже. Не останавливайся! Синий яд этих глаз требовал, и адмирал беспрекословно подчинялся.

Дрожь греховной кульминации прокатилась по её разгорячённому телу от макушки до пяток. Порочно прекрасная картина распластанной под ним женщины окончательно отнимала рассудок. Пульсирующий жар её тела срывал в пропасть обоюдного удовольствия. Ещё несколько толчков, и наслаждение разрывает его лёгкие, забирая обоих в сладостное забытье. Утро не могло начаться ещё лучше. Теперь каждое должно быть таким!