Нетландия

Нетландия

Агата проснулась от громкого скрипа окна. Сонно сморгнула дремоту и вздрогнула, увидев, что в спальне она не одна. На подоконнике стоял оперевшись на раму незнакомый светловолосый мальчишка. Агата привстала на локтях и часто заморгала, всё ещё сомневаясь, что увиденное — не продолжение сна.

Мальчишка спрыгнул с подоконника на пол и крадучись приблизился к девочке.

— Т-ты кто? — прошептала она, отползая к изголовью.

Он не ответил, остановившись. Склонил голову на бок, блуждая глазами по её побледневшему круглому лицу. Девочка натянула одеяло до самых глаз, подворачивая его снизу ногами, кутаясь, прячась в тугом пуховом коконе. Почти сразу же её пробил пот — под одеялом было слишком жарко.

— Я принёс её тебе, — наконец подал голос мальчишка.

В открытое окно ворвался порыв ветра, загоняя в спальню первый декабрьский снег.

— Кого? — спросила девочка, ещё глубже кутаясь в одеяло, хотя детские завитки челки уже липли на лоснящийся от пота лоб.

— Угадай, — мальчишка опустился на край постели.

Девочка прижала колени к груди.

— Я, — от испуга её голос дрогнул. — Я не знаю!

Но она догадывалась. Эта мысль проскочила в её голову сразу, ведь она — была причиной её слез и обид в последние несколько месяцев.

Ветер снова проскользнул в комнату, раздувая кисейные занавески.

Мальчишка с минуту шарил по её лицу липким взглядом. Затем резким движением засунул руку за пазуху своего странного мешковатого одеяния. Агата вздрогнула и сильнее вжалась в изголовье. В голове настойчиво пульсировала мысль, — «Позади стена, и бежать тебе некуда». Девочка покосилась на дверь.

— Её, — он вытащил из кармана маленькую куклу с белым, хрупким лицом.

Агата застыла. Глаза округлились, забегав по белеющему в темноте силуэту игрушки. О ней мечтали, наверное, все девочки в городе. Да что там — в стране. В мире. Рекламные столбы уже с год пестрели сине-золотыми листовками с фарфоровым, печальным кукольным лицом. Ее волосы, платье, глаза — все кричало об исключительности. О дороговизне.

Выйдя из транса, в который ее погрузил один только вид игрушки — такой близкой и настоящей — Агата порывисто протянула к ней руки, выпустив края одеяла. Пуховый кокон был нарушен.

Мальчишка разжал ладонь, и кукла мягко шлепнулась в объятья Агаты.
На глаза девочки навернулись слезы.

— Нравится?

Она закивала, от избытка эмоций не способная на слова. Губы мальчишки скривила улыбка.

— А поцелуешь меня за это? — хитро спросил он, касаясь ее руки.

Агата отпрянула. Страх снова вернулся к ней, и теперь она неосознанно пыталась натянуть одеяло обратно. И не могла.

— Ну же, так не честно, — картинно насупился мальчишка. — Тогда отдавай её обратно.

Отдай она её обратно, и у нее такой не будет никогда. Кукла с рекламных листовок стоила дорого. Очень дорого. И мальчишка — Агата каким-то образом увидела это в его глазах — мальчишка знал, что такие игрушки ей недоступны.

Она поглядела на куклу в руках. Затем снова на него. Прерывисто втянула воздух.

Зажмурилась и клюнула мальчишку в щеку, торопливо утерев после этого губы.

— Вот умница, — он ухмыльнулся. — Хочешь чего-нибудь ещё?

— Нет! — возглас, почти что крик, сорвался с её губ прежде, чем он успел закончить фразу. — Ничего не нужно. Просто уходи!

Ухмылка на его лице стала шире.

— Как скажешь, принцесса, — он поднялся и переместился к окну с такой скоростью, с какой люди передвигаться не могут.

По коже девочки заструились мурашки. Она сильнее стиснула куклу, кусая губы, чтобы не закричать.

Мальчишка забрался на подоконник. Обернулся.

— Если всё-таки захочешь, шепни ей, — он кивнул на куклу. — И я сразу примчусь.

Он спрыгнул вниз до того, как она успела спросить:

— Но почему?

Она осталась одна. В темной комнате, скованной декабрьским морозом.
Страх отпустил ее почти сразу. И почти сразу сон придавил её к подушке. Она уплыла в темноту, выпустив из рук подаренную куклу.

И на грани сна и реальности, а быть может в самом сне, она увидела, как та повернула к ней голову. И заговорила, прошелестела хитрым мальчишеским голосом:

— В моей стране бесконечно много игрушек. Самых новых и лучших. Я летаю по миру и дарю их, дарю их хорошим девочкам и мальчикам. Ведь хорошие девочки и мальчики заслуживают самых лучших игрушек, правда?

Утром она проснулась ослабленной, вспотевшей, как после горячки. Оглядевшись, увидела на полу куклу. И вздрогнула, поежилась, разрываемая чувствами страха и торжества. Ей не приснилось.

Через пару ночей он явился к ней снова. Она также испугалась, но чувство страха смешалось с другим — в ней вспыхнуло любопытство.

На этот раз мальчишка принёс ей кукольный замок. Большой, переливающийся разными цветами в тусклом лунном свете — будто стены его были выложены полудрагоценными камнями. В благодарность он снова потребовал поцелуй. И она подчинилась, дрожа в нетерпении, когда он оставит её и она сможет вдоволь наиграться с новым подарком.

На третью их встречу коллекция Агаты пополнилась тяжёлыми подвесными качелями. Мальчишка ловко привесил их под потолок — хотя раньше крюков для качелей там не было.

Он теперь приходил к ней почти каждую ночь. И Агата его все меньше пугалась, все меньше стеснялась его целовать. На пятый или шестой раз, когда вместо детского поцелуя, он потребовал другой — не тот, какой она дарила матери или отцу, а тот который родители на её глазах дарили друг другу — она ни секунды не колебалась — сделала, что должна и вернулась к распаковке очередного подарка.

А на седьмой раз он ничего не принёс ей. То был канун Йоля, и Агата ждала, ждала, что он придёт. И на этот раз его подарок будет неописуем.

Увидев, что руки мальчишки пусты, Агата, пытаясь скрыть разочарование, впилась зубами в губу. Мальчишка поманил её пальцем:

— Идём, — его голос звучал по-другому. — Сегодня у меня для тебя есть сюрприз. Мне подумалось, ты бы хотела выбрать свой следующий подарок сама. У меня есть лошадки-качалки, заводные щенки, даже ярмарочная карусель… Так много всего, мне и не перечесть.