Неуступкины

Неуступкины

Скандалы в семье пенсионеров Уступкиных обычно происходили по причинам незначительным и маловразумительным, но зато носили характер принципиальный и исключали любые компромиссы. Вот и в этот раз Мария Леонидовна, производя уборку на балконе, нашла початую бутылку водки.

– Ах ты, алкаш чертов! – дородная женщина в пылу праведного гнева весьма непочтительно обратилась к своему супругу. – Вот чего ты на балкон ходить повадился! Еще и биноклю у сына выпросил – на звезды смотреть!

Филипп Лазаревич понуро сидел на диване и в уме просчитывал вероятный ущерб от неожиданного инцидента. Получалось невесело. В убытки можно было записать почти полную бутылку водки. Скомпрометировано было и удобное конспиративное место на балконе – теперь жена точно не пустит «наблюдать за звездами». А еще придется целый день выслушивать обидные упреки и терпеть всевозможные «жёнины» нападки.

– Ну все! Ты меня вконец достал, астроном недоделанный! – Мария Леонидовна заводилась еще больше. Она была в целом хорошей женщиной, но немного зацикленной на чистоте, дисциплине и трезвости, каковые больше сорока лет супружеской жизни стремилась распространить «среди» мужа. Получалось, откровенно говоря, не очень. Но с энтузиазмом и целеустремленностью достойными лучшего применения она продолжала попытки перевоспитать супруга и надеялась, что хотя бы на свои похороны муж явится чистым, трезвым и вовремя. – А я вот сейчас пульт от телевизора заберу и спрячу в спальне! Ох, говорила мне мама, не выходи за это «Лазеровича».

Женщина схватила одну из самых ценных вещей в доме, выключила ею телевизор и спрятала в карман халата. Она быстро удалилась в другую комнату. Поднаторевший в семейных скандалах Филипп Лазаревич решил нанести ассиметричный удар. На своих худеньких ногах, одетых в потертые пузырящиеся трико, он потелепался к полке, где лежали ключи от квартиры. Он схватил обе связки – свою и жены, сунул их в карман и вернулся на диван.

– Вот так! Спрятала пульт! Фиг тебе, а не сериалы про ментов и бандитов! – Мария Леонидовна торжествующе вернулась в залу. – И когда ты успел себе бутылку купить? Надо ключи у тебя забрать, чтобы дома сидел, а не шлялся по вино-водочным отделам!

Женщина подошла к полке и шумно ругнулась, непочтительно упомянув покойную маму Филиппа Лазаревича. Она метнула в супруга прожигающий взгляд, но он сделал вид, что внимательно и с интересом смотрит выключенный телевизор. Женщина на мгновенье прищурилась и тоже решила нанести неожиданный удар. Быстрым шагом она двинулась в ванную комнату, чем-то там позвенела и вышла держа в руках стакан со вставными челюстями супруга. Она дошла до окна, открыла его и выставила руку наружу. В ярких лучах солнечного света содержимое стакана заиграло новыми красками – издалека могло показаться, что в воде плескается ожерелье из нежно-розовых кораллов и ослепительно белых жемчужин.

– Верни мои ключи! А то я сейчас твоя прелесть полетит с пятого этажа на асфальт!

– Ты фто делаеф? Как я куфать буду? Я фэ умлу от голода! – жалостливо запричитал Филипп Лазаревич. – Стыфно, Малия! Так дазэ фафысты себя не вели!

– Отдай ключи! – женщина угрожающе тряхнула стакан, отчего челюсти беспокойно ударились о стекло.

– Холофо! Только пульт тофэ вельни!

Женщина прикинула, что шантаж с пультом изначально был блефом. Без него она тоже не сможет смотреть телевизор. А скоро будет программа «Давай поженимся», которую супруг на дух не переносит. «Что ж, его страдания на сегодня еще не закончены», – с удовлетворением подумала женщина.

– Ладно! Положи ключи на место.

Филипп Лазаревич встал с дивана и отнес на полку ключи жены. Мария Леонидовна еще раз из вредности тряхнула стакан, отчего сердце ее супруга затрепыхалось в груди, словно осетр в сети. Удовлетворившись произведенным эффектом, она поставила драгоценный сосуд на подоконник.

– Я за пультом. Скоро «Давай поженимся».

Филипп Лазаревич издал утробный звук, в котором слышалось страдание и обреченность, но потом он собрался духом и быстро поковылял к подоконнику. Там он вытащил из стакана челюсти и ловким движением рук вставил их в рот.

– Ну ничего, я еще покажу тебе свои острые зубки, – мстительно прошептал пенсионер. Он вытащил чекушку водки из-за дивана, сделал долгий и вдохновенный глоток, а потом спрятал ее обратно. Он рассчитывал беззаботно вздремнуть, пока жена будет смотреть любимую программу.

Впрочем, оказалось, что Мария Леонидовна еще не утратила «наступательный» порыв и желала продолжить разговор «по душам».

– А ну ка, скажи мне, что там за капли возле унитаза? Опять промахнулся, артиллерист? – женщина гневно бросила обвинение в одном из самых тяжких грехов этой квартиры.

– Машенька, я же тебе объяснял – это очень деликатная, так сказать, конструкция. Нельзя выставить прицел и стрельнуть бронебойным, как из пушки. И потом, все-таки у меня возраст. Рука дрогнула, – попытался оправдаться Филипп Лазаревич, хотя понимал, что крепко влип.

– А нельзя было взять кусочек бумаги и вытереть свой досадный «промах»? – наседала супруга.

– Я не заметил. Зрение уже не то, – соврал пенсионер. На самом деле он просто поленился наклоняться, рассчитывая что его «работа» высохнет сама по себе. Так говорить было категорически нельзя, иначе гнев жены стал бы сопоставим с проснувшимся вулканом. Впрочем, Мария Леонидовна и так уже была в бешенстве.

– То у него рука дрогнет! То зрение ослабло! То конструкция, видите ли, слишком нежная! А водку на балконе жрать ничего не мешает! – женщина кинула в супруга тряпку.

– Некоторые системы пока работают вполне исправно, – попробовал пошутить Филипп Лазаревич, надеясь разрядить обстановку. Лицо жены, казалось, стало еще злее. Поэтому, пенсионер решил сменить тактику и надавить на жалость. Выдавив скупую мужскую слезу, он вновь обратился к жене. – Знаешь, Маша, лучше бы я тогда в сорок третьем на Курской дуге погиб, чем вот так с тобой всю жизнь мучаюсь.

– Что ты мелешь, малохольный! Какая Курская дуга в сорок третьем?! Ты же родился в пятидесятом году!