Невена

Невена

Снег трещит вокруг, кто-то приближается. Гарр оглядывается, слыша грядущие беды, - вокруг замерла белая степь. Прокатывается её редкий спокойный вздох, и сердце Гарра замирает, когда он видит бегущую на него стену вьюги. Дом не хочет его впускать. Он об этом думал вскользь, когда восторженно бежал всё дальше и дальше на юг бесконечными тропами, гонимый неукротимым любопытством и ещё неизвестно чем. Возможно, глупостью. 

За стонами родной земли, Гарр пропускает тяжёлые шаги своих соплеменников, теперь бывших. Под толщей болезненного сожаления он совсем не сопротивляется, когда его подхватывают двое, запирая в кандалы своих рук.

Гарра ведут, и не нужно смотреть, чтобы понять, к кому. 

Юрты гордо стоят кругом, но только в одной из них огонь, огонь ворожбы. Снежным Степнякам, что не чувствуют холода, не нужен иной. Юрта расписана звёздным небом, плоским и близким, каким оно могло бы быть на сказочном западе, вокруг - притоптанный снег, а полог дыбится приглашением в порывах пара, ускользающего из колдовского чана. Его заталкивают внутрь.

Северная Ведьма ждёт его. 

Смешинки бегут по её птичьему лицу, в глазах сияют века, и белоснежные волосы в неровном свете серебрятся, как дивный металл южных людей, – она прекраснее всего, думает Гарр. Так думают все Снежные Степняки. И те двое, которые бесстрастно удерживают его, почти ломая плечи, конечно, тоже думают. 

Он уже не помнит, зачем искал иного, зачем сбегал так далеко за границы снежных степей. Не помнит, чего же его душа желала столь сильно, если не взгляда Северной Ведьмы. 
Но о птицах, о веках, о серебре он знает лишь потому, что уходил дальше белых пустынь – пусть и зовутся они упрямо степями. Он  знает теперь, что ночь и день бывают короче, что где-то там под ногами вьётся зелёная бахрома, что люди юга жестоки порой, а порой веселы. И жизнь его, может быть, этого знания стоит. 

Воет густо метель за войлочными стенами, и Гарр слышит дивную предсмертную песнь в этом вое. 
 
- Последний раз, – глухо раздаётся голос одного из его стражников над ухом, и Гарр недостойно вздрагивает под хриплый смех Северной Ведьмы.  

- Оставьте нас, - говорит она. Степняки степенно покидают юрту, косясь бесстрастно-зло на Гарра, и он чувствует, как едва не обломанные кости встают на место.

- Никто смерти тебе не желает, славный, - Северная Ведьма подзывает его к своему сияющему чану, смотрит внимательно и тепло, впивается пальцами ему в медные волосы, раз облитые южным солнцем, и гладит, гладит, будто перебирает то тепло.

Она с ним не честна, ведь Гарр не слеп, видит – смерти ему желают сами степи. И будет он не Снежным Степняком, если не подчинится их воле. Только степи старше Ведьмы.

 - Степи не приняли тебя вновь, верно, но никто смерти не желает. А они-то никогда тебя не принимали, не так ли?
 
Гарр усмехается - всё Северной Ведьме известно. 

Он мёрз в юрте, устроившись даже у самого огня, кожа не обрастала по желанию ледяной щетиной, прочной, как латы южан; снега, несущие других с верной крепостью, осыпались под ним. И семицветное зарево в небе никогда не шептало ему чудес.  

 - Слушай внимательно, Гарр, слушай и не суди, - Северная Ведьма берёт его лицо в свои сухие ладони, - ни один Снежный Степняк не смог бы это принять. 

Вся она натянута, как жилы были натянуты под кожей у умирающего зверя. Гарр налетел на него в глубоком южном лесу, когда бежал обратно в бескрайние белые пустыни. Горький рёв из разодранной пасти тогда пронзил его от пят до головы. Как сейчас пронзает горький взгляд Северной Ведьмы.  

Ты и не Степняк. Никогда им не был, раз есть то, что любо тебе больше, чем степи и я, шепчут немо её губы. 

Видение сметает и чан, и юрту, и притоптанный снег под её пологом.   

- Нет того, что любимей вас! – вдруг кричит Гарр куда-то кому-то, распахнув опустевшие глаза. 

Рвёт его колко из стороны в сторону, крутит да ломает, а он понимает, что неподвижен и двинуться не сможет.

Ладони на его лице содрогаются, обрывается тягучая речь Северной Ведьмы.

- Меня, значит? – грустно улыбается она, - а любой Степняк в любви клянётся степям. Но это правильно, это твоё предназначение.

Гарр грустно улыбается вместе с ней. Кто же не знает, что все Степняки рождаются без предназначения.  

- Судьбой тебе уготовано великое. Степи подарили мне взгляд в грядущее, и я смотрела, - что-то непреклонное скользит в надтреснутом женском голосе, - ты проведёшь до степей новую Северную Ведьму. Она будет родом из Леховии.

Дурная земля к самому востоку от снежных степей. Там свои ведьмы, да сердца их столь злы, что о них предпочли забыть. Но и они не свирепей людей из тех мест. Дрожью бьёт от мороза, едва подойдёшь к границам Леховии, не метель его наводит и не стужа: души леховцев заледенели  насквозь. Гарр содрогается – не место среди них Северной Ведьме. Так почему же?

- Продашь моё кольцо первой торговке за границей степей, оно найдёт новую хозяйку, - Северная Ведьма выпускает из рук его высокие скулы, пальцы у неё трепещут, и Гарр заворожено смотрит, как по ним катятся мелкие капли.  Щёки словно горят – это его ненужные слёзы. - Никогда не спрашивай провиденье, оно не ответит.

Гарр поднимает голову, и обмирает, попав во вьюгу глаз Северной Ведьмы. Тело набивается тяжёлой негой, он засыпает в мягком тепле. Холод степей уходит.

- Ты меня всегда находишь, - баюкает его столько раз знакомый голос.

Всегда находит. Одичавшую девочку с горных вершин, кровожадного воина в редких мехах, травницу у самой границы – всегда находит. Под глазами мелькают видения старой памяти, Гарру кажется, что сам он потерялся в круговерти жизней, и на правильном месте его держит лишь сбивчивый шёпот.