Невеста черного мага

1

Иногда нет абсолютно никакой разницы между спасением души и осуждением ее на вечные муки.

© Стивен Кинг «Зеленая миля»

      Если меня попросят описать всю мою жизнь за прошедшие «семь» лет, я с легкостью начну перечисление с того момента, как оказалась сиротой из-за деревенских смертных. Люди обычно старались не подходить к поместью, огражденного высоким забором чуть ли не с колючей проволокой на верхушке. От дома веяло мрачностью, тьмой, смертью, так поговаривали те, кто впоследствии захотел нанести удар по семейству вампиров. Порой люди в разы хуже, нежели другие существа, например, маги, демоны, ангелы, оборотни и сами вампиры могут быть намного дружелюбнее. Мы скрываемся среди смертных и никому не наносим вреда, потому что нам это невыгодно. Но те, кто не обладает никакой силой, те, кого чаще называют «живым мясом», позволяют себе истреблять тех, кто, по их мнению, опасен и должен сгинуть с лица Земли. Но никто не постарался даже обосновать данное высказывание. Тогда отчего же мы, нелюди, должны проливать кровь, чтобы сосуществовать в мире с людьми? Почему мы должны прятаться и скрываться? Кто установил эти правила, что люди главнее?
      Позвольте представить, моя семья — вампиры, живущие в отдалении от городов и деревень, конца XVIII века. Отец — Ричард Мортворт — успешный на тот момент музыкант, пианист, часто присутствующий на балах дворянских господ в качестве аккомпанирующего на фортепиано, из-за чего вечерами мы редко видели его дома, ведь отца звали едва ли не во все знатные дома. Мать — Элеонора Мортворт — художница, чьи работы пользовались популярностью среди населения в нескольких странах, она рисовала от натюрмортов до портретов почти в разных стилях, постоянно совершенствуя свой навык, однако мама чаще проводила время в кругу семьи, зарисовывая троих своих детей, весело проводящих время вместе. Старший брат — Винсент — «жгучий брюнетистый красавчик», как любили выражаться дамы на светских приемах, куда была приглашена наша семья, он к семнадцати годам все ещё не мог определиться, кем стать в будущем и идти ли по стопам отца, потому братца я не редко наблюдала в семейной библиотеке, читающего книги различных жанров, я думала, он хочет стать писателем, однако мои догадки все никак не подтверждались. Младшая сестра — Марта — прелестный маленький ангелочек со светлыми и ясными глазами, очаровавшими не мало людей, моя пятилетняя сестричка любила проводить все свое время подле меня, но не заставляя с ней поиграть, а порой просто наблюдая за моими действиями, как я гуляю по саду и собираю цветы, как я ругаюсь с Винсентом или же учусь с гувернанткой быть истинной леди. И наконец я — средний ребенок семьи Мортворт — Галлия, в свои десять лет от роду я уже, как упоминала ранее, обучалась этикету, вышивке, литературе, правильному произношению, танцам. Малейшая ошибка в каком-либо из занятий наказывалась битьем по рукам, благодаря чему в первые дни учебы я прятала свои руки, потому что стеснялась показать семье свои неудачи.
      Помимо нас я прежде никогда не встречала вампиров или дампиров, но родители говорили, что таких, как мы, множество, а также прочих долгожителей, но уже других рас. При каждом выходе в свет я надеялась хотя бы одним глазком увидеть нам подобных, но никакой нечеловеческой бледности или других деталей, что бы выдавали нелюдей, заметить не могла. Но мне из раза в раз твердили, что рано или поздно кто-нибудь точно объявится. Однако брату не нравились мои мечты повстречать представителей других рас или других вампиров, а я все не могла понять причину его гнева, правда, до определенного момента. В один день мы с Винсентом очень-очень сблизились, эту близость можно с легкостью назвать запретной, ибо не может быть никакой плотоядной любви между братом и сестрой. Я была так мала, что совсем ничего не понимала, но мы держали все в тайне, а с возрастом поняла до какой точки я с ним дошла в наших отношениях. Винсент ревновал меня, свою младшую сестренку, к другим, боялся, что кто-то может меня увести, и я оборву все связи со старшим братом, поэтому он часто меня оберегал, как и гувернантка, обучал меня чему-либо, например, фехтованию или стрельбе. Мать из-за этого была недовольна, я ведь девушка, леди, и потому не должна управляться с оружием, ибо меня обязаны защищать мужчины, в будущем мой муж. И подобные высказывания матери злили Винсента, но лично я не была против того, что говорит мама, ведь она отчасти была права, но и умение защищать себя тоже важно, как мне казалось.
      Тем не менее, я очень любила вечно занятого отца, мать, что постоянно капала мне на мозг со словами «ты же девушка!», брата, который меня поддерживал из-за неудач и никому не раскрывал моих провалов на занятиях и если я нарушала запреты родителей, а также сестру, которая всегда могла поднять мне настроение лишь улыбнувшись, ее озорной взгляд и шумное поведение подталкивали меня к авантюрам, на которые мы с ней были способны в раннем возрасте. И каждый раз вспоминая их гибель, я плакала. Слезы лились из меня ручьем, что я не могла остановиться, а в груди чувствовалась пустота, которую невозможно было заполнить. Ничем не заменить боль от утраты всей семьи.
      Дело обстояло так:
      Ночь 1783-его года, разгар лета, окна открыты, чтобы пустить свежий воздух в поместье, но в гостиной все равно горит огонь в камине, прислуга развела его для антуража, ибо Элеонора писала картину, поглядывая на всю семью, что собралась в комнате. Мы с Мартой играли с кукольным домиком, Ричард репетировал для очередного светского мероприятия новую, недавно придуманную им мелодию, которая, по его словам, должна прийтись по вкусу важным шишкам, а Винсент сидел в кресле и читал книгу. Мать расположилась так, чтобы ракурс охватывал все помещение, выпрямив спину, чтобы сидеть ровно на стуле, будто спинки нет, набросок уже был готов на большом полотне, прикрепленный к планшету, и теперь, открыв все краски, что водились в доме, она начала писать легкими уверенными мазками, не боясь испортить будущую картину.
      Мне безумно нравилось проводить вечера таким образом, все спокойно занимаются своими делами и при этом мы все вместе. Идиллия. Все были так заняты своим делом, что не сразу почувствовали чужое присутствие на территории поместья. Однако, когда за открытым окном послышались чуть слышные голоса селян, которые каким-то чудом оказались здесь, ведь ближайшая деревня находилась в нескольких километрах от нас, видимо, шли давно и долго, отец резко перестал играть и велел находящемуся около выхода из гостиной дворецкому пойти проверить, в чем дело, а сам встал из-за музыкального инструмента и пошел к окну, чтобы самому убедиться в чему бы там ни было. Винсент также напрягся и отложил книгу, он расположился в кресле так, будто вот-вот сорвется и куда-то побежит. А мать перестала писать и аккуратно положила кисточку на рабочее место и тоже поднялась со своего места. Лишь мы с Мартой ничего не поняли, сестренка продолжила смеяться и играть, а я недопонимающим взглядом смотрела на родных.
      Все произошло так быстро. Все смешалось. Я помню, как внезапно распахнулась дверь в комнату, и испуганные лица родителей, а также озлобленный взгляд Винсента. Люди ворвались в поместье с факелами, вилами, оружием и кричали на нас, называли чудовищами, отдавали приказы другим о нашем истреблении. Огнестрельное оружие было нацелено на меня и Марту, но я не среагировала, ибо не знала, что делать в такой ситуации. Прозвучал выстрел одновременно с выкриком матери:
      — Нет!
      Винсент оказался быстрее пули, он подхватил меня, и вот мы уже стоим в углу комнаты. Брат прижимает мое лицо к себе, чтобы я ничего не видела, он защищал меня снова. Но я вырывалась, била его по рукам, и мне удалось.
      — Уведи ее! Быстро!
      Брат больно схватил меня за запястье и потащил к другому выходу из комнаты, а я все не могла отвести ошарашенный взгляд от тела Марты. В нее попала пуля, и сестра лежала около нашего кукольного домика с пустыми и стеклянными глазами, глядя в никуда, а из тела сочилась тонкой струйкой алая кровь, пачкая ее красивое лиловое платье с белыми бантами и кружевами. Марта пала первой жертвой. Первый член семьи погиб, никто не смог спасти ее, не успели, я оказалась ближе к брату, поэтому он подобрал именно меня. Но что это была за пуля? Обычной вампира не убить, он не просто воскреснет, а выживет, рана затянется, и вампир будет жить дальше, но Марта явно погибла, и уже никогда не вернется к жизни.
      На страх и риск задержать обезумевших людей вызвался отец. Он буквально руками расталкивал их и впивался клыками в кожу, а мы с Винсентом и мамой скорыми шагами покинули гостиную, оставив тело Марты и папу на растерзание смертных. Я была в таком ужасе, что мной можно было управлять, словно куклой, я поддавалась на любое действие, вела себя послушно в экстренной ситуации. Взрослому бывает трудно отойти от увиденного и осознания того, что на тебя напали, а тут маленький десятилетний ребенок.
      — Нет, так нельзя! Я помогу отцу! — Винсент остановился, захлопнув за собой дверь, ведущую из коридора в другую комнату. — А вы уходите!
      — Это исключено! — Элеонора перешла на крик, так как не могла в подобной ситуации долго сохранять спокойствие. — Твой отец сильный, он справится!
      — Мы все теряем хватку, как долго вы с отцом не высасывали души из смертных?! Взгляните, что происходит, на нас напали! Мы уже потеряли Марту, а теперь можем потерять и отца! — Брат запустил руки в волосы и рыкнул. Он был в отчаянии, как и все мы, и также не знал, какое действие будет лучше — пойти на помощь или остаться с нами.
      Мама, не долго думая, подошла к брату ближе и обхватила его лицо руками, и умоляюще произнесла:
      — Пообещай, что вернешься…
      Винсент кивнул и скрылся.
      Он так и не вернулся. Отец тоже. Во время разговора я видела их последний раз, и сейчас в последний раз вижу мать. Мы с ней не могли долго ждать, поэтому предприняли попытку скорее выбраться из поместья, но нарвались на людей, которые загнали нас в тупик в собственном доме.
      Оказавшись запертыми в небольшой комнате, мы начали терять надежду на спасение. В дверь ломились, что-то кричали, а мы с мамой, прижавшись друг к другу, стояли на другом конце помещения. Я дрожала, как осиновый лист, плакала, звала на помощь, умоляла нас не трогать, но разве кто-то из людей послушал бы девочку-вампира? Дверь продержалась недолго, за несколько мощных ударов она была почти выбита, а голоса стали громче, что означало скорый конец.
      Элеонора распахнула окно и проверила, нет ли там преследователей, а затем присела передо мной на колени и обняла меня, в последний раз.
      — Сейчас я тебя спрячу, а потом их задержу, — мама глотала слезы и старалась быстро объяснить мне план отступления. Ее голос дрожал, а пальцы впились мне в плечи. — Когда все уйдут, ты выпрыгнешь в окно. Поняла?
      — Нет, мамочка! — Я начала плакать еще сильнее и визжать, тоже вцепившись мертвой хваткой в мамины руки. — Пожалуйста, не оставляй меня!
      — Поняла меня, Галлия?! — Она шмыгнула носом и едва грустно улыбнулась. — Ты должна это сделать!
      Не дожидаясь моего ответа, Элеонора опрокинула шкаф набок и запихнула меня внутрь, а также что-то сбросила из окна, что был слышан звук удара. И в этот момент дверь окончательно выбили.
      Я закрыла рот рукой и через маленькую щель видела, что происходит снаружи. Я сидела тихо и наблюдала, как несколько металлических лезвий разом вошли в тело мамы, из-за чего она завизжала очень громко, едва ли это был не вампирский ультразвук, которым можно поразить своих жертв, а затем она затихла.
      Мама пала четвертой жертвой.
      Я осталась одна.
      Как мне и было велено, я осторожно и как можно тише выбралась на улицу через окно и побежала к забору, дабы спастись. Я выполнила последнее указание мамы и спаслась.
      Последнее, что мне удалось застать, так это то, что, стоя уже далеко, на холме, ведущем в лес, я видела, как горит мой дом вместе с моей семьей. В ту ночь я выплакала все слезы, сорвала голос от криков боли и отчаяния. Меня выворачивало наизнанку липкое чувство потерянности и одиночества, боль и горечь осели густым остатком в моей душе и сознании.