Невеста Полоза

Невеста Полоза

В Исааков день и змеиный праздник, царь полоз свадьбу справляет, змеи шабаш у рек затевают. Все гады, из подземелья вылезут, дабы царя и невесту чествовать. В этот день все девки, человеческие, дома сидят, за мамку держатся, ни в лес, ни поводу не выйти. А коли девка на полоза глаза проклятущие попадется, то заворожит он ее и утащит в свои подземелья, в глубокие, да заговоренные, холодные, да мрачные и нет оттуда пути обратного. А родичам только оплакивать дуреху остается.

Так же сказывают, что по весне нельзя находки подбирать золотые. А коли подарок сам пристал, прощайся с родными с весны, в Исааков день сватов Полоза встречай, а в змеиный день свадьбу чествуй. Нельзя полозу отказать, коль откажешь гаду окаянному, всех схоронишь. А под венец его пойдешь навек пропадешь, но семья в достатке до скончания лет своих будет.

Мужики сказывают, что страшен тот полоз, да безобразен. Змей длиннющий, да восьмиглавый, глазищи, каждый на пол морды, после голов тело человеческое, а с пояса хвост змеиный начинается саженей в десять будет длинною. А еще говорят, что клыки у каждой головы с аршин изо рта торчат, а на каждой макушке рога и корона, из костей невест. Как только новая невеста выводок царю принесет, тот ее заживо сжирает.

Вот так народ и живет, россказнями да прибаутками. Но уже давно из нашей деревни никто не пропадал, и про Полоза никто не слышал столько же. Может, и не было никогда такого. Кого кроме людей может заинтересовать человеческая женщина?

Всех детей, особенно девочек этими сказками пугали с малолетства. Оно и понятно, какому родителю хочется свое чадо заживо хоронить? Вот и нас с Маришкой пугали. Маришка, сестра моя нареченная, у меня-то нет родителей, вот и живу у дядюшки с тетушкой на попечении. Мои родители померли от хворобы страшной, я еще в яслях лежала, а брат матушки моей взял меня к себе, да дочерью нарек. Но вот для жены его я кроме змеи подколодной никем не была, не смотря на то, что я за нее работаю по дому, да в поле. Нет, я не жалуюсь, я знаю, что чужое чадо своим не станет. Маришка всегда с белыми ручками ходит, она первая невеста на деревне у нас. Мы каждый день женихов спроваживаем. А мне женихи не к чему, дядюшку как прошлой весной привалило деревом, так и лежит, не встает, ног не чует. Теперь я его опекаю, кормлю, пою, ухаживаю, а он мне сказки рассказывает. Говорил, что Полоз последний раз объявлялся, я в яслях еще лежала, в тот год родители мои и пропали, аккурат к осени дело шло.

Но до змеиного дня еще целое лето, а пока весна, значит, не поднимай подарков. Но кто будет золотом разбрасываться в лесу. Мы с Маришкой бродили по лесу, она цветы весенние собирала, да разнотравье разное, а я хворост, шишки, да воду с ручья. Но как-то уж быстро сестрице наскучил сбор цветов, и она стала меня подгонять, чтоб быстрей справлялась. Я по началу, и не придала значенья, что что-то не так, когда шли домой, она сзади семенила, не щебетала, не пела, а молча шла и что-то рассматривала на своей руке.

Вечер тоже был тих как никогда, а она все смотрела на руку и глаза у нее были странные. Как обычно я ей косы на ночь расплела, да гребнем вычесывала, вот тут я и заметила на ее руке блёсточку. Золота я вовек не видела, семья у нас живет худо-бедно. А на пальце у Маришки колечко покоилось, желтенькое такое, а глаза у нее туманом застелены. Я колечко у нее сняла с пальца, а она разрыдалась, да давай причитать на всю хату, что не хочет замуж за змея лютого. Матушка, как квочка, над ней всю ночь кружилась, а на утро они к ведунье на окраину отправились. Вернулись уже без кольца, а нам с дядюшкой сказали, что колдунья жертвой откупилась. И что колечко-то было не Полоза вовсе, а так шутка чья-то.

Мы с дядей люди простые нам много не нужно, поэтому мы поверили и успокоились. Но что-то с того момента изменилось. Тетка сама стала по дому справляться, сама хлеб пекла, сама косы Маришке плела. Я все в поля, да по лесам ходила, а каждый вечер еще ходила к той колдунье и относила хлеб, молоко, да яйца. Но все притерпелось, приелось, и уже никто на это внимания не обращал.

Вот очередной вечер, собрав подарки для колдуньи, вышла со двора. А мне вслед тетка кричит:

- Настька, тебе колдунье сказать нужно, что Исаак на пороге.

- Хорошо, тетушка, - мне даже в голову не пришло, что это что-то значит.

Вот скрылся за околицей крайний дом, а впереди виднелась избушка ведьмы. Обычно я ее не видела, просто оставляла подарки у порога и уходила. А теперь еще и сказать что-то нужно. Подойдя к избушке, постучала, никто не ответил, толкнула дверцу, а она отварилась, я вошла. Там за старой прялкой сидела скрюченная старуха и спала, громко хлюпая носом.

- Бабушка, проснитесь… - коснулась ее плеча, она звучно хрюкнула и открыла глаза, - я подарки вам принесла, а тетка моя просила вам передать, что Исаак на пороге.

Бабуля поднялась и обошла меня стороной, коснулась косы и заговорила скрипучим голосом:

- Хороша девица, жениху годится, а ты все в девках ходишь? – она взяла мою руку и усадила за свою прялку.

- Да кому я нужна бабушка без приданого-то? – руки сами потянулись к сукну и я начала прясть.

- Сама не идешь и не лукавь ведьме, - она ударила ложкой по котелку, что в печке стоял.

- Так как же лукавить-то, когда не зовет никто, - веретено крутится, а я на него смотрю, и глаз оторвать не могу.

- Вся в мать уродилась, а норов отцовский воспитала, - она обернулась на меня и сощурила и без того узкие, морщинистые глаза.