Невеста проклятого

ГЛАВА 4. Сговор

ГЛАВА 4. Сговор

Дарко проснулся, почуяв весомую тяжесть от того, что на ноги кто-то забрался. Спросонок чертыхнулся, подумав невольно, что домашний дух балует, оказалась, слава Велесу — кошка. После долгого пути да попарившись в баньке и сытно отужинав, спал Дарко крепко. Оказавшись в тепле и сухости, едва прикрыл глаза, как провалился в глубокий сон. Мягкая постель и просторная лавка показались ему удобнее собственной опочивальни, хотя после слякоти и сырости ему и сеновал показался бы блажью.

Княжич откинул к поясу влажное покрывало — в клетушке, куда его вместе с побратимом вчера отправили спасть, было так жарко, что не только грудь, но и ладони покрылись липким потом. Задышав размеренно, он ощутил после утомительной дороги долгожданную бодрость в теле и утреннюю, вполне ожидаемую весомую напряженность естества. Отгоняя прочь горячившие кровь помыслы, что начали против воли рождаться перед внутренним взором, Дарко тягостно вздохнул, обращая своё внимание на клеть.

Здесь оказалось по-домашнему уютно, ему понравилось у Доброги. Хозяева приветливые и слыли добрыми людьми, что редкость — вольные весьма враждебно встречают пришлых, особенно посланцев больших городищ.

Окинув сонным взглядом стены, Дарко отметил, что терем, добротно сложенный из цельных брёвен, долго сохранял тепло в хороминах даже зимой. Взгляд остановился на притолоке, украшенной диковинной резьбой. Староста Доброга хоть и имел богатый сосновый терем, да только видно, что настали для него тяжёлые времена. На стол накрывала не чернь, сама хозяйка, да и яством не шибко подчевала: ни лещей, ни запечённой щуки, а из питья — квас да сбитень. На постоялом дворе и то стол богаче был, а сомнений не вызывало, что Доброга согласится отдать младшую дочку. Потуги найти пусть и одну внучку бабки Бреславы увенчались успехом. Успел. Приподнятый дух не омрачало и то, что вновь предстоит обратный путь к Дольне под проливным дождём.

Хорошее здесь было место. Тишина, лес дремучий, всё пролески да лощины, разрываемые озерцами и реками. Деревеньки встречались редко, да и те с малой горсткой народа, а то вовсе заброшенные. Видно, уходили племена всё глубже в лес. Дарко и не знал, что на сотню вёрст к северу от Дольны такая глухота дремучая. Здесь всё было диким, даже избы венчались резными коньками в виде странных животных, то и вовсе настоящими черепами волов и лошадей. А народ каков? Да взять хотя бы ту девчушку, что попалась им по пути окрест Елицы, когда бескрайний лес оборвался и появился просвет. И откуда она взялась? Не побоялась путников, ведь как смело смотрела, и в одиночку, без охраны надёжной, ходить в кущи да в непогоду не страшно ей. Дарко припомнил большие зелёно-серые, как лесные дебри, глаза юницы на влажном от мороси бледном лице — заглянешь в них и одуреешь. Хороша. И всё же странным казалось, что путница и в самом деле живой человек. Может, морок, навеянный Берегиней, или сама благодетельница и есть?

Дарко встряхнул головой, и потёр ладонью глаза, сглотнул, понимая, что дико хочет пить.

За не такое уж и долгое время пути многое успело приключиться: то медведь выходил на тропу, здоровый, пышущий лесной силой, с мокрой от мороси шерстью и листвой в ней (пришлось рогатины доставать, что бы отпугнуть увальня), то лось с рогами пудовыми. Звери дикие будто преграждали путь всадникам, появляясь не пойми откуда. Но благо, беда обошла, и сам Хозяин не попыталась их остановить и запутать.

Послышался храп у противоположной стены. Полад очнулся на миг, продирая глаза, но вновь отвернулся к стенке. Что ж, было только раннее утро, и можно было подремать ещё, но Дарко вконец проснулся, сел, слушая раскатистое мурлыканье. Не терпелось проверить горницу и убедиться в том, что староста не вернул зарок.

 Опустив ноги и ощущая ступнями такой же тёплый пол, он протянул руку и погладил рыжую кошку.

— Чья будешь? Как там звать твою хозяйку? Росья?

Дарко ухмыльнулся и поднялся, подбирая со скамьи  рубаху. В тишине оделся и, бросив взгляд на Полада, который и не собирался просыпаться, подпоясавшись, вышел из клети. Горница пустовала, залитая утренним холодным светом, что проникал в хоромину через бычьи пузыри небольших окон. Стол, как он и думал, пустовал, только ждал своего часа печёный хлеб, накрытый вышитым рушником, да крынки с молоком и квасом в резных берёзовых чарках, любовно выставленных для гостей. Дарко даже прошёлся, чтобы окончательно убедиться, что зрение его не подводит — нигде не было узелка с зароком.

«Попалась краса», — довольно хмыкнул он и направился к выходу.

В сенцах хлопотала над печью молоденькая чернавка, помешивая в чугуне, судя по запаху, ячменную кашу. Завидев Дарко, она было застопорилась, кругленькое лицо вытянулась, растерянность вместе с робостью скользнули в тёмных глазах, но быстро очнувшись, поздоровалась. Княжич не стал смущать своим присутствием её и спешно вышел на крыльцо.

Утро встретило его хмурившимся небом, в котором ворочались немереной тяжести тучи, но дождя не было. Небольшой двор уже заметно подсох за ночь, к обеду так и вовсе тепло разгуляется. Ныне везло неслыханно. Дарко под пение петуха и лаянье где-то за околицей пса прошёл к выставленной наружу бадье. Закатав рубаху до локтей, опустил руки в дождевую воду, сложив ладони лодочкой, зачерпнул, плеснул в лицо. Прохладная водица враз ободрила. Стало совсем хорошо, хоть в пору прямо сейчас в дорогу снаряжаться. Сдёрнув полотно с гвоздя, отёрся. Скрипнула дверь, и на порог выскользнула чернавка, всё так же смущённая, в руках ведро. Девица, пряча глаза, чуть ли не бегом припустилась со двора, в мгновении ока скрылась за калиткой, только и мелькнул подол юбки. Дарко встряхнулся. Вот ведь неурядица! На прислужниц стал засматриваться!