Невеста со скальпелем

Глава 1

Работник скорой помощи избил беременную пациентку – это про меня.

Я наугад вытянула из вороха утренних газет одну, пробежала глазами скандальный заголовок и отбросила газету прочь.

Так мерзко.

– Почему они не пишут, что у женщины была истерика? Что она расцарапала мне всё лицо и не давала сделать укол? Шлёпнуть по щеке, чтобы привести в чувства – это называется «избить»? Почему они не пишут, что вовремя оказанная помощь спасла ей жизнь?

Бросая вопросы один за другим, я не задала главный – почему Женя, мой жених, вместо поддержки вываливает на меня эти грязные почеркушки?

– Прокуратура начала в отношении тебя проверку, – словно не услышал он.

А ещё меня увольняют, угу, в курсе. Я отпила горький кофе без молока и с удовольствием откусила от ломтя хлеба с мясом.

– Тебя вообще ничего не колышет?!

– М-м-м… Вообще-то я завтракаю. А что меня по-твоему должно колыхать?

Когда-то наивная маленькая девочка нашла себе кумира. Не актёра, не певца, как это часто случается у подростков, а военно-полевого хирурга Пирогова. Девочка всей душой поверила в клятву Гиппократа, выучилась на фельдшера. Чего я только ни наслушалась за годы работы на скорой… «купила диплом», «только деньги и выманиваете», «грабительница», «убийца». Сейчас ещё жившая во мне маленькая наивная девочка умирала в муках – её мечту о белом халате растоптали окончательно.

– Скандал! Громкий, грязный скандал! – возмущался Женя.

Я сделала очередной глоток.

Точно знаю, что, работая в администрации города, Женя знаком со многими журналистами. Эксклюзивное интервью в обмен на правдивую статью – разве я многого хочу? Но поверх газет легли ещё тёплые после принтера распечатки обсуждений из Сети. Спрятавшиеся за аватарками анонимы не выбирали выражений.

Я улыбнулась.

– Твоей карьере и работе конец, ты замарана по самые уши. Чему ты радуешься?

– Тому, что несмотря ни на что, спасла жизнь?

– Да лучше бы она сдохла, чем такое спасение!

Чего-то подобного я подспудно ожидала, поэтому не отреагировала. Скажи мне кто вчера, что мой Женя… Ни за что бы не поверила и вышвырнула советчика взашей. Но всё изменилось, когда Женя своими руками положил передо мной газеты.

– Знаешь, дорогой, я тебе желаю, чтобы, когда тебе станет плохо, к тебе приехала бригада, в которой абсолютно все думают именно так, как ты сейчас сказал.

– Вот как?

– Ага.

– Надеюсь, ты осознаёшь, что при такой риторике наши дальнейшие отношения невозможны.

Да? А я думала, они стали невозможны чуточку раньше, когда я «замаралась по самые уши». Амбициозный политик не может себе позволить жениться на девушке с подмоченной репутацией хоть в девятнадцатом веке, хоть в двадцать первом. Я спокойно, продолжая улыбаться, вернула помолвочное кольцо. Не могу не признать – обставлено ловко. Якобы пришёл разобраться и помочь, а я, негодяйка, поиздевалась и напоследок пожелала смерти. Женя хороший, я плохая.

Больно-то как.

Забрав кольцо, он молча ушёл. Хлопнула входная дверь, а я так и не нашла в себе сил, чтобы подняться и запереть замок. Зато я допила кофе, доела бутерброд, задала себе новый вопрос, гораздо более интересный, чем все предыдущие – где были мои мозги, когда я влюблялась в Женю? Он казался мне современным рыцарем, сражающимся с государственной машиной ради людей, а оказался…

Боль рвала на части.

Я почувствовала странную слабость, у меня онемели кончики пальцев, в глазах потемнело. Я закашлялась, и мне всерьёз почудилось, что у меня во рту возится живая бабочка, которую я благополучно выплюнула, а вместе с ней выплюнула и свою боль. Телу вернулась лёгкость, зрение прояснилось. Я встала, плохо понимая, зачем: в таком состоянии, как у меня, надо сидеть, а лучше – лежать, бросив под язык половинку валидола. Надо…

За спиной раздался полный облегчения вдох. Я испуганно дёрнулась. Я же одна в квартире, вздыхать некому! Но вдох и выдох повторились.

Неуклюже обернувшись, кухня подозрительно медленно проворачивалась перед глазами, я увидела невозможное – себя по-прежнему сидящую за столом. Нереальное бредовое видение, однако, моргнув, я убедилась, что картинка перед глазами не галлюцинация, не игра воображения. Я действительно очутилась вне тела, чего быть, конечно, не могло, но почему-то было. Я никогда не верила байкам про свет в конце тоннеля и внетелесный опыт, переживаемый при смерти, и вот, пришлось испытать на собственной шкуре.

Только никакой смерти почему-то не было. Моё тело дышало, жило. Более того, плечи расправились, изменился поворот головы, а губы сложились в тонкую кривую линию. Мне совершенно не понравилось презрительное выражение появившееся у моего лица, я таких рож отродясь не корчила, а в сочетании с сетью вспухших багровых царапин, оставленных ногтями спасённой, гримаса смотрелась вдвойне уродливо.