Невесты старой башни

Невесты старой башни

I

Старая башня всегда являлась тем, кто меньше всего ожидал её увидеть…

II

Она слышала звон колоколов, и этот звон преследовал её. Он окружал, скрипел гравием под ногами, шелестел в листве нависших над головой деревьев. Порой он казался чем-то мистическим, нереальным, и в тоже время ужасным, грубым и бестактным. Казалось, барабанные перепонки сейчас взорвутся от утробного звона и собственного бешенного стука отчаянного сердца, готового пробить её хрупкую, девственную грудь. Сколько она бежала? Сколько миль осталось позади? Наверное, она уже потеряла счёт времени, спотыкаясь о путавшиеся под ногами корни, рвя рукава и подол некогда пышного белого, а сейчас уже грязно-серого платья. Фата давно соскользнула с чёрных, словно копоть в жаровне, волос, застряв на корявых ветках сухих кустов, так старательно царапающих её нежные, белые руки, уже успевшие покрыться стайкой алых крапин.

Она бежала, спотыкаясь и путаясь в слишком длинном, тянувшемся грязной шалью за ней, подоле. Её ноги уже давно потеряли некогда красивые туфли, оставшиеся валяться в грязи на одной из размытых дождём дорог. Серебристая молния то и дело, что озаряла чернильный небосклон, порой являя скрюченные ветки над головой, а ужасный, пугающий гром вторил ей раз за разом, напоминая о звоне треклятых колоколов.

Удары сердца, такие тяжёлые, такие невнятные и неразборчивые, стучали в ушах, давая ещё силы на борьбу с самой собой. Вернуться назад, под венец? Нет, ни за что! Не в этой жизни… она не выйдет за дьявола, лучше уж пусть её прикуют цепями к стене темницы с крысами! Она не выйдет за него…

Молния вновь прорезала небосклон, заставив полыхнуть всё неистово белым светом, и явить тёмный силуэт, так вздымающийся в ночное небо. Запнувшись об корень и невольно сорвав с губ вздох, она замерла, и вслушалась. Утробистый, гонимый её сюда звон колоколов замолк, и всё сковала нереальная, пугающая тишина, что бывает лишь в те самые минуты, когда должен грянуть гром. Но его не было. Сколько бы она не вглядывалась в здание, что тёмной пикой смотрело в небо, сколько бы не уверяла собственное сердце замолкнуть, тревога постепенно сменилась интересом, а после и вовсе пропала.

Она шла по выложенной из серого камня дорожке вдоль пышных, покрытых каплями дождя, кустов тускло сияющих в ночи алых роз. Шла тихо, словно боясь кого-то спугнуть, то и дело, что устремляя взгляд на… башню. Старую, высеченную из чёрного камня со множеством резных окон, с тускло поблёскивающими разноцветными витринами на самом верху, и стаей чернильных ворон, круживших над ней. Она шла и не могла понять, откуда она тут появилась, в разгар бури представ перед ней, словно так и приглашая пройти внутрь и согреться. И она не смела отказать.

Холодные ступени жгли онемевшие ступни, а длинный рваный подол платья с тихим шуршанием волочился следом, ещё блестя не оторвавшимся бисером и жемчужинами из серебра. Пальцы коснулись тяжёлого, как ей даже показалось – весящего не одну тону кольца, и глухо ударили им по дрогнувшей двери. Сначала робко, а после, заслышав вдали гром, ещё настойчивей, опасаясь услышать треклятый звон колоколов.

-Прошу! Есть кто?! – прижавшись дрожащими ладонями к сухой двери закричала сбежавшая невеста, вновь и вновь ударяя кольцом и вслушиваясь в эту пугающую тишину. – Откройте, умоляю! Пожалуйста… впустите меня!.. – её голос взяла хрипота и собственные слёзы, заставляя дрожать и всё тише и тише отбивать чугунным кольцом ритм на двери. – Прошу… мне ведь уже некуда идти…

За дверью раздались шаги: тихие, приглушённые и какие-то глухие, эхом отозвавшиеся в ушах. Испуганно вскинув голову и заслышав звон и лязг засовов, она осторожно отпрянула, смотря, как в щель под порогом проникает золотистый ласковый свет от восковой свечи, а сама дверь, скрипя несмазанными петлями, приоткрывается, явно не намереваясь полностью открываться для неё.

-Кто? – глухой, надтреснутый голос раздался в ночи, заставив лишь сильнее задрожать. – Кто смеет тревожить сон хозяина этой башни?

На неё смотрел большой жёлтый глаз с крупными морщинами вокруг, не моргая пронизывая холодом лицо и стараясь рассмотреть хрупкую фигуру у порога.

-Я Омела… Омела Лирк, дочь Кристофера Лирка и Илиры Лорт, бывшая невеста графа Грондера, что купил меня у моих родителей и хотел сделать своей четвёртой женой, которая вновь умрёт при родах ребёнка…

-Невеста? – не став слушать и дальше перебил нахальный голос, и глаз на пару секунд пропал из виду, зато сердце в какой раз за ночь опасливо дрогнуло и сжалось. Но вот под дверью вновь заплясал свет короткой свечи, и на лицо зажмурившейся Омелы упал золотистый блик. – Невест мы любим… точнее, хозяин любит. В обиду не оставит… заходи, Омела Лирк, дочь Кристофера Лирка и Илиры Лорт, бывшая невеста графа Грондера… башня пускает тебя.

Дверь с тихим неприятным скрипом распахнулась.

На пороге, держа такую же кривую и изломанную свечу стоял такой же кривой дворецкий с выпирающим горбом на спине, что туго обтягивал явно малый ему пиджак, хоть рукава и закрывали скрюченные неровные руки. Его глаза, два совершенно разных осколка цветного стекла, посаженные настолько глубоко и неравномерно, создавали на его лице тёмные, пугающие тени, а выпирающую верхнюю челюсть и вовсе похожую на приплюснутую морду верной, но весьма уродливой собаки.

Пропустив заблудшую невесту и вновь с лязгом заперев дверь на несколько засовов, он взглянул на свою гостью и обнажил неровные, стоящие чуть ли не в два ряда жёлтые зубы, и только после оглядел башню, что была внутри так же черна, как и снаружи, пусть и развеивали эту тьму пару факелов на стенах.

-И как зовут господина, твоего хозяина, что пустил меня? – подобрав оставшуюся внутри надменность и гордость негромко поинтересовалась Омела, провожая взглядом длинные резные лестницы из тёмного камня, что сменялись кругом коридоров со множеством дверей, и вновь уходили наверх.