Невидимые следы

Глава 1. Повешенная

Виселица — самое эффективное лекарство от болезней общества.

Д.Кейн

Глава 1

Я задыхалась: горло сдавило что-то жесткое, легкие жгло, грудь разрывалась, силясь сделать хоть один вдох. Паника, полностью охватившая сознание, медленно растворялась в заполняющем голову шуме. Мне осталось жить несколько последних мгновений, прежде чем кануть в спасительное небытие.

Открыв глаза, я не сразу поняла, что уже не сплю. Животный ужас, охвативший меня во сне, не отступал, заставляя сердце бешено колотиться. Рука сама собой потянулась к шее, чтобы убедиться, что её не охватывает веревка, а боль и жжение, пульсирующие под кожей, всего лишь фантом, порождение измученного кошмаром мозга.

В комнате, как и за окном, царила неподвижная темнота. И звуки телефонного звонка, доносившиеся сквозь закрытую дверь из коридора, казались в ней невыносимо громкими. Включив лампу, я бросила беглый взгляд на стоящие на прикроватной тумбочке часы. Длинная фигурная стрелка дернулась, указывая на половину шестого. Где-то далеко бледное ноябрьское солнце готовилось выкатиться на небосвод. А пока ночь не спешила уступать своё место промозглому серому утру.

Телефон замолчал, чтобы через мгновенье снова разразиться чередой дребезжащих трелей. Вряд ли кто-то с такой настойчивостью звонил в несусветную рань, чтобы пожелать доброго утра. Но я была даже благодарна звонившему, освободившему меня из плена леденящего душу сна.

- Виви, это Труди, - знакомый женский голос на том конце провода звучал непривычно тускло, словно у говорившей не хватало сил на какие-либо эмоции. – Твой отец умер… Ты тут? – всхлипнула моя нынешняя мачеха, Гертруда Гейт.

- Да, - удивляясь тому, как спокойно звучит голос, ответила я.

- Тебя отпустят на похороны? Церемония состоится послезавтра.

- Я буду.

- Я ещё не звонила Мари. Надеюсь, их последняя размолвка не помешает ей приехать, - устало продолжила Труди. - Прости, у меня сейчас так много дел. Позвони мне, когда возьмёшь билеты.

Я кивнула и, лишь потом сообразив, что мачеха этого не увидит, повторила вслух:

— Хорошо. Позвоню. Пока.

Трубка, звякнув, повисла на рычаге. Короткий звук растворился в тишине, как растворяется в воде капля чернил. Прислонившись к стене, я таращилась в пустоту до тех пор, пока с улицы не начали доноситься рев редких в такой час автомобилей, сварливые голоса булочников, лай собак. Мир продолжал жить, только отца в нём больше не было.

Нельзя сказать, что мы были близки. Он всю жизнь хотел сыновей, а получил двух своенравных дочерей. Рихард Гейт много времени проводил на службе, дома тоже был занят работой, принимая в кабинете неиссякаемый поток подчиненных. Воспитание собственных детей он доверял гувернанткам и приходящим учителям. И всё же, он был единственным, кто оставался у нас с Мари.

Мать погибла давно, во время Пятилетней войны. Она была медсестрой, но захватившие госпиталь противники не пощадили никого. Мне было четыре, Марии – восемь. В попытках заменить нам маму и получить долгожданного сына отец женился ещё три раза. В итоге, пережил трех жен, а четвертая пережила его. С сыновьями так и не сложилось.

От пустых размышлений меня отвлек вновь зазвонивший телефон.

- Вивьен, - раздался в трубке хрипловатый мужской голос, - у нас – труп.

У нас – это у особого отделения уголовной полиции, занимающегося расследованием преступлений с участием одаренных.

- Куда ехать?

- Альтештрассе, дом 54. Это в трущобах.

- Хорошо, скоро буду.

Телефон ответил короткими гудками.

На сборы мне понадобилось около двадцати минут. Не тратя времени на завтрак, я выскочила в туманное утро, на ходу застегивая пальто. Влажная серая дымка липла к коже, заставляя глубже кутаться в воротник. Ноябрь в этом году выдался холодный и дождливый.

Заскочив в такси и назвав адрес, я откинулась на сидение, заставив себя не думать об отце и не строить предположений о малоприятном деле в конце пути. Чтобы найти нужный дом, таксист долго блуждал среди ветхих зданий. Этот район не пользовался популярностью у добропорядочных жителей Руига. Безработные, нищие, пьяницы, наркоманы и дешевые шлюхи, отдающиеся клиентам в смрадном полумраке загаженных переулков – обычные обитатели трущоб, для которых убийства и грабежи – не более чем обыденность.

Расплатившись с таксистом, я направилась к зияющему чернотой дверному проему. У крыльца вестниками беды встали черный полицейский автомобиль и желтая труповозка с кроваво-красным крестом на бледном боку.

- Доброе утро, Вивьен, - жизнерадостно улыбнулся дежуривший у подъездной двери сержант. Его хорошее настроение казалось совсем неуместным, учитывая приведшие нас сюда обстоятельства. Но, работая в полиции, быстро привыкаешь радоваться жизни независимо от происходящего.

- Привет, Мартин. Где наш клиент? – кивнула я в сторону дома.

- Третий этаж. Двенадцатая квартира. Капитан не в духе, - сразу предупредил сержант.

Глубоко вдохнув, я шагнула в черную пасть подъезда. Дом пропитался запахом сырости и нечистот. Тем не менее, он считался весьма приличным по меркам трущоб. В крохотных квартирках ютились семьи, с пусть и небольшим, но постоянным доходом. Электричества здесь не было, поэтому наверх пришлось пробираться практически наощупь. Лестница нещадно скрипела. Прогнившие ступени, казались готовыми провалиться от одного неосторожного шага. Ступив в коридор третьего этажа, я испытала почти что облегчение.

Узкий проход между квартирами встретил меня темнотой. В какой-то из комнат заходился плачем ребенок, из другой – доносились звуки разгоравшегося скандала. Не у всех утро начинается с кофе.

В конце коридора тьма серела, рассеиваемая падавшим из открытой двери тусклым светом. За дверным проемом сразу же начиналась единственная гостиная – никакой прихожей. Крохотная комната едва вмещала узкую пружинную кровать, платяной шкаф с покосившимися дверцами, стол и пару стульев. Здесь, также как и во всем доме, витал аромат затхлости и помойки, но само помещение выглядело на удивление чистым.