Невидимый. Любимый. Мой.

Часть 3. Глава 2

Я проспала четырнадцать часов и не знала, что окружающее меня пространство лихорадило на разные лады. Весть о чудодейственном исцелении умирающей Линды разнеслась пожаром по городу и обросла различными домыслами и сплетнями. Семейство Бортневых, которое, как оказалось, и так привлекало к себе слишком много внимания, атаковали журналисты.

Я спала сном праведника и не догадывалась, что Майкл не позволил никому будить меня; что через время Антоний Евграфович, обеспокоенный моей бледностью и неподвижностью, готов был вызвать консилиум врачей, но всё тот же Майкл невозмутимо и с каменным спокойствием предупредил:

– К ней нельзя прикасаться, – чем вызывал ещё больший нездоровый ажиотаж.

Пока я обнималась с Морфеем, Линда очухалась настолько, что уже не оставалось сомнений: девушка будет жить. И врачи только разводили руками, когда оказалось, что после таких тяжёлых травм организм по всем показателям выглядел куда лучше, чем раньше. Врачебные секреты утаить не удалось, и на первых страницах местных газет появились скандальные заголовки.

Проснувшись, уткнулась глазами в широкую спину Майкла. Не сразу сообразила, где я: всё вокруг незнакомое, будто кто-то взял, вырвал меня с корнем и посадил в чужую почву. Я балансировала на грани сна и яви, соображая, как меня угораздило попасть в какое-то дурацкое сновидение, где я лежу в огромной кровати, упираясь взглядом в чужое мужское тело. Неплохо скроенное, кстати.

– Майкл, – позвала, ещё не очень хорошо соображая.

Громила стремительно вскочил со стула и внимательно посмотрел мне в лицо.

– Очнулась.

– Да.

И тут я вспомнила, где я и как здесь оказалась.

– Всё в порядке? – я села в постели и покачнулась: от резкого движения закружилась голова.

– Всё хорошо.

– Надеюсь, ты спал. Нет нужды меня караулить: я не собираюсь никуда убегать.

Подобие улыбки мазнуло по красивым губам Майкла.

– Спал. Я не дал им будить тебя.

С этими словами он вышел, а я поднялась и отправилась в душ. Живот подводило от голода: я толком и не помнила, когда ела в последний раз. Кажется, это было ещё в самолёте.

Не успела я переодеться, как комнату с осторожным стуком вошла милая девушка. Прибыл поздний завтрак.

Мою спасительницу звали Стефани. Она оказалась словоохотливой и улыбчивой. Пока я ела, Стефани поведала, что у неё есть мать и отец, трое братьев и жених. В доме Антония Евграфовича работает второй год. Она же рассказала о последних новостях и сплетнях, о шумихе в утренних газетах.

После завтрака я попала в цепкие руки Антония Евграфовича.

– Ты спасла жизнь внучке и мне, – промолвил старик без пафоса. – Смогу ли я когда-нибудь тебя отблагодарить?

Он тронул меня до слёз – такой родной и понятный.

– Я сделала, что смогла, но не хочу, чтобы вы считали, что чем-то обязаны мне. Для того и нужны друзья, чтобы помогать.

– Ты слишком правильная и скромная, – резко ответил старый аристократ, и я так и не поняла: комплимент это или осуждение.

– Я бы хотела попасть в клинику, к Линде. Надо ещё посидеть с девочкой.

– Попробуем прорваться, – ах, как он улыбался! Я любила его улыбку, лучики морщин у глаз, высокий лоб и красиво зачёсанные наверх белоснежные волосы. – Сейчас всё вверх дном: телефоны оборвали, репортёры засели в засаде. Ждут, когда ты выйдешь из дома.

Я прикрыла глаза.

– Буду счастлива, если удастся улизнуть или избежать лишних разговоров. Шумиха, как я понимаю, уже началась. Остаётся только дождаться, когда улягутся страсти.

– Боюсь, нам трудно будет отвертеться. Я тут и так не последняя личность, а теперь ещё и это.

Я улыбнулась:

– Всё будет хорошо. Пусть выдумывают, что хотят. Поехали?

– Поехали, Марина.

В машине нас ждал верный Майкл. Глаз у него выглядел хуже некуда. Я покачала головой и уселась на переднее сиденье.

– Подожди, – не дала ему повернуть ключ зажигания.

Осторожно взяла его лицо в ладони и медленно провела пальцами несколько раз, устраняя отёчность, соединяя капилляры. Через несколько минут удовлетворённо вздохнула. Остался только синяк и небольшая припухлость.

– Вот так лучше.

– Спасибо, – Майкл кивнул, мельком глянув в зеркало.

– Чудо какое. Прямо на глазах. Никогда ничего подобного в жизни своей не видел, – шумно выдохнул Антоний Евграфович.

– К этому привыкаешь быстро, – я смущённо мотнула головой, но со мной не согласились: я видела, как поджал губы старик, но открыто возражать не стал.

Мы выехали за ворота, и я поразилась толпе вокруг. Машины, репортёры, вспышки. Майкл, стиснув зубы, рванул машину на предельно допустимой скорости. Эскорт длинным шлейфом отправился за нами вслед. Антоний Евграфович сокрушенно развёл руками.