Невидимый Свет

Глава шестая: Огонь

      Шаг.
      Смесь песка и измолотого временем в порошок асфальта, взлетая под стопой и поблёскивая на рассветном солнце, лёгким серо-бежевым облачком окружает бледно-зелёный сапог костюма химзащиты.
      Ещё шаг.
      Воздух здесь напоён смесью жёсткой радиации и враждебной магии, которую тёмные люди называют Невидимым Светом.
      Шаг.
      Сотни глаз, видимых и невидимых, следят за идущим. Следят, как его сапоги попирают эту проклятую землю. Видят полы хиджаба, подметающие ядовитую пыль, и противогаз, закрывающий лицо, словно забрало рыцарского шлема.
      Шаг.
      Они здесь не чтобы прятаться. Они здесь чтобы искать и, если понадобится, карать. И он ведёт их. Вот идёт он, герой, победитель.

***

      Не вызывает сомнений, что наши коллеги-христиане потерпели здесь ужасную неудачу. После того, как брат Родерик сообщил, что экспедиция набрала достаточно образцов, и вызвал вертолёт, радиоканал тут же заполнили звуки выстрелов. Через минуту связь прервалась окончательно.
      Так что вместо полупустого вертолёта с двумя пилотами и медиком, пришлось гнать машину с вооружённым отрядом. 
      Не так уж часто нам приходилось заводить старинный американский "Чинук". Каждый раз, когда эта длинная халабуда поднимается в небо, я молю Аллаха, чтобы ничего не сломалось. Да и дизель доставать всё сложнее и сложнее. Кто-то из технического отдела предложил переоборудовать движки для работы на гремучем газе, и до недавнего времени имамы до хрипоты спорили, можно ли рисковать нашим единственным вертолётом.
      До тех самых пор, когда была потеряна связь с отрядом отца Мак'Миллана. Не удивительно то, что они погибли в месте, где смерть дышит тебе в затылок. Удивительно то, что они погибли от огнестрела. До последнего времени мы считали, что в Багдаде не осталось никого, способного держать оружие.
      Кто убил их?
      Маги? Вполне возможно, но совершенно не похоже на них. Маги - это вам не рейдеры: они организованы так же хорошо, как и Инквизиция. Это значит, что для операции в районе Невидимого Солнца пошлют опытный и слаженный отряд, а такой отряд будет действовать тихо и быстро, и уж точно не станет начинать перестрелку, когда противник говорит по рации.
      Кем бы мы их ни считали: демонопоклонниками, опьянёнными силой идиотами, или просто заблудшими душами; грубая расправа - не их стиль. Это как раз больше похоже на рейдеров: но эти несчастные ублюдки не доберутся даже до границ Багдада - да и не то чтобы им очень уж хотелось.
      Когда вертолёт только садился на широком полуразрушенном шоссе возле парка, от грохота винтов разбежалась стая облезлых псевдособак. Трупы наших братьев уже были серьёзно подпорчены их ненасытными зубами, но следы боя всё ещё были вполне различимы. Мы решили подождать с надлежащим погребением, чтобы обследовать поле битвы.
      И в целом... битвой это вообще было сложно назвать. В таких случаях принято говорить: "это была не битва - это была резня", но и резнёй здесь не пахло. Прошлой ночью шестеро инквизиторов погибли практически мгновенно. Ни одного пулевого отверстия в асфальте - все пули били точно в цель: в голову или в шею. Не только пули, кстати: у троих погибших раны на шее свидетельствовали, что их убили короткими стрелами, которые затем вытащили. Пули, которые мы извлекли, все были разного калибра. Характер ран и положение тел говорили о том, что по ребятам отработал отряд снайперов: стрелки укрылись по обе стороны дороги, ведущей к парку, в развалинах домов, и выстрелили практически одновременно. 
      Я послал двоих людей на поиски снайперских позиций и продолжил осмотр.
      После боя лагерь обыскали. Пропали съестные припасы, медикаменты, патроны и всё оружие, что было у братьев. Даже ножи были украдены. С некоторых сняли бронежилеты, всё счётчики Гейгера тоже пропали. Все данные, записи и образцы остались на месте. 
      Зайдя в обчищенный шатёр снова, я заметил на полу клочок бумаги. Вряд ли это был просто мусор. Я поднял и развернул бумажку:
      "Бальшой Люди! Твая плахой люди! Сюда хади нету - прападай нету! Хади атсюда!!!". Что в переводе на человеческий язык, скорее всего, значило: "Ах вы сволочи эдакие, а ну проваливайте - целее будете!".
      Даже полуграмотный фермер написал бы лучше. Ну как лучше... иначе. Возможно, он допустил бы больше грамматических ошибок, но построение фразы было бы другим. А это словно писал кто-то, не привыкший говорить ни на арабском, ни на сорани, ни даже на английском. 
      День разгорался. В химзащите становилось всё жарче. Мы вернулись в тень оставленного шатра. Разведчики, посланные искать позиции, доложили, что кое-где у окон пыль как будто убрана, а затем - насыпана заново. Гильз они не обнаружили. 
      Стрелки замели следы и забрали гильзы с собой. Нет, это точно не рейдеры - это настоящие мастера городской герильи. 
      Впрочем недалеко от лагеря разведчики всё же нашли одну гильзу - но она не подходила ни к одной из обнаруженных пуль. Вывод - стрелял наш. От места падения гильзы тянулся тонкий кровавый след, который привёл разведчиков к запёкшемуся кровавому пятну у одного из бордюров. Крупные зелёно-жёлтые мушки почти слопали всю сукровицу, но, согнав их, ещё можно было увидеть очертания пятна. Кровь инквизиторов, напротив, выглядела более свежей.
      Я вспомнил, что три дня назад, ночью, брат Родерик связался со штабом и сообщил о столкновении с мелким демоном. Но демоны не кровоточат - пули их вообще не берут. Это чисто магические создания, которых можно победить только магией или молитвой. 
      Мы посовещались, сложили всю добытую информацию. Картина боя представилась такой:
      Дня два или три назад инквизиторы столкнулись с каким-то представителем местной фауны. Судя по докладу, существо было человекоподобным, поскольку его приняли за демона. Толком не разобравшись, братья открыли огонь и ранили существо, но ему удалось скрыться. Странно то, что оно отбежало не очень далеко, за бордюр, пробыло там некоторое время, а потом - снова ушло. Что бы это ни было, его труп так и не нашли. 
      Прошло несколько дней. Ночью, когда отряд собрался в лагере, его моментально перебили хорошо подготовленные снайперы. Они обобрали погибших и оставили записку с предупреждением.
      Как будто магов нам здесь не хватало!
      Последняя серьёзная война в истории человечества велась с помощью магии и "грязных" атомных бомб. Сердце нашей родины - Багдад - превратился в ад на земле. Христиане считают, что ад имеет кольцевую структуру: то, что осталось от города, вполне походит на Круг Первый или даже Второй. Радиационный фон здесь ужасен, в нормальных условиях это место должно было бы оставаться мёртвым. Таким оно и кажется: потрескавшиеся асфальтовые дороги - солнце, песок и время потихоньку стачивают их до зеркального блеска, и солнце отражается в них, не оставляя глазам ничего, кроме боли; сухой воздух напоён ядовитой пылью; Тигр почти обмелел; здания, если ещё не обрушились, грозят рухнуть в любую минуту; и на каждом углу: ржавеющие остовы автомобилей, брошенные чемоданы и сумки, осколки стекла, обгоревшие каркасы детских колясок с маленькими скелетикам, свисающими между обгорелых жердей. 
      И над всем этим царствует нестерпимо горячее и яркое солнце Иракской Пустоши: словно постовой на вышке, оно сканирует расплющенный жарой город, высматривает того, кто осмелится попасться под его хищные лучи; оно иссушает и обжигает дороги, здания и любого, кто рискнёт заглянуть сюда.
      Солнце ненавидит нас.
      Город-призрак, город-труп. Но, если бы дело ограничилось только ядерным ударом, это был бы стерильный труп: иссушенная солнцем мумия, а то и вовсе горстка пепла. Но магия воскресила древний Багдад, точнее - не дала ему умереть до конца. И теперь город гниёт заживо, и это гниение не закончится никогда. В этом трупе полно червей - полуживых гротескных пародий на довоенную флору и фауну. Они пожирают и труп города, и друг друга, но это всего лишь одна из деталей общей картины. 
      Я бывал и в Сапфире, и в Агате, и во множестве деревень - там тоже есть чего опасаться. Но только здесь, в трупе Багдада, можно, например, открыть входную дверь какого-нибудь магазинчика и через неё выйти в окно десятого этажа дома на другом конце города. Только здесь можно зайти в один из многочисленных узких переулочков и напрочь потерять обратную дорогу, оставшись навеки ходить кругами. 
      Древние военные заклинания всё ещё держатся здесь. Эти следы городских боёв стократ опаснее любого минного поля. Оказаться не там, где ожидаешь, войдя в очередную дверь, ещё не самое страшное: здесь можно сделать шаг и оказаться в нескольких местах одновременно. По частям.
      Но самый страшный след Войны находится на северном берегу Тигра. Разлом. Неизвестно, было ли его возникновение случайностью или безответственным стратегическим решением какого-то отчаявшегося мага. Неизвестна точная природа Разлома и где конкретно он локализован: мы знаем, что он в Багдаде, на северной стороне Тигра - точнее сказать не получается. 
      Что нам известно наверняка, так это то, что Разлом иногда открывается. Только в эти периоды его можно заметить. Он излучает во всех спектрах: светится, словно второе солнце, нагревает окружающее пространство, заглушает радиоэфир на всех частотах и бьёт, словно из пушки, заоблачными количествами радиации. Но страшнее всего то, что Разлом - не просто излучающая аномалия. Разлом - это проход куда-то ещё. Куда именно, никто не знает, а я даже боюсь представить: факт в том, что оттуда, с другой стороны, приходят Демоны. 
      Задача Инквизиции в этом регионе проста: охранять окружающий мир от того, что лезет из Разлома, а в перспективе - найти способ и закрыть его. К несчастью кое-кто имеет на Разлом другие планы. Как я и сказал, Магов нам за глаза хватает: мне бы очень не хотелось, чтобы в игру вступал кто-то третий. 
      Я встал.
      - Господа. Мне неприятно это признавать, но похоже в Пустоши появилась ещё одна группировка. Возможно, она уже существовала какое-то время, но активизировалась только сейчас. Судя по тому, что нам удалось обнаружить, члены группировки не располагают серьёзным запасом оружия, и пользуются всем, что есть. Тем не менее они удивительно хорошо подготовлены, их навыки скрытного проникновения и городского боя - выше всяких похвал. У них, очевидно, очень много защитного снаряжения, препаратов и возможно даже магических артефактов, поскольку, как мы видим, они закрепились в районе Невидимого Солнца, что без специального снаряжения и фуража невозможно. 
      Я развернул и перечитал записку вслух.
      - Как видите, Стрелки, будем пока называть их так, подделываются под стиль каких-то дикарей. С какой целью это делается, неизвестно. 
      Я сел.
      - Ваши версии.
      Надо было устроить мозговой штурм в любом случае. Но я, честно говоря боялся - боялся одной догадки, которая логично проистекала из всего, что мы знали: Стрелки - такие же существа, как и то, что попалось братьям три дня назад. Выжившие после Войны. Мутировавшие. Размножившиеся. И теперь ими движет месть. Если это так, то мы здесь в ещё большей опасности, чем думаем.
      - Может, это действительно Демоны?
      - Демоны не имеют тел... ну, тел в нашем понимании этого слова.
      - Откуда мы знаем, что они не обзавелись парочкой?
      Бойцы начали спорить. Это позволило мне ненадолго уйти в себя. Я был ещё не готов выносить какие-то суждения, но не хотел проявлять нерешительность перед своими людьми.
      - В смысле "обзавелись"? Как ты себе это представляешь?
      - Н-ну-у-у...
      - Капитан, а брат Родерик как-то описал того, кого убил?
      Я вынырнул из размышлений:
      - Он почти ничего не разглядел. Ростом с пятилетку, очень стройный... с глазами такими странными. А, вспомнил: брат Родерик говорил, морда у него, мол, кошачья была. И он улыбался. И нёс какую-то тарабарщину.
      - Мне кажется, это на поверхности. Здесь есть какие-то гуманоиды: не обязательно демоны. Возможно, это потомки выживших: мутировали, одичали...
      Этого-то я и боялся. Боялся настолько, что не смел высказать эту мысль вслух. Если это действительно местные мумбы-юмбы, будь они хоть трижды партизанами - несколько хороших отрядов расправятся с ними за пару дней. Но, раз они так защищаются, значит им есть, что защищать. У них есть жилище, семьи, старики, женщины, дети. Мне совсем не улыбается воевать против мирного населения, даже если это самое мирное население не привыкло миндальничать с чужаками. 
      Человек должен во что-то верить, должно быть у него что-то высокое, к чему он стремится - то, где дорога его жизни заканчивается, сливаясь с небом. Неверие же ведёт к бессмысленности существования, а существование без смысла - тоскливо и мучительно. В довоенной истории полно случаев неправильного перевода и трактовки фразы "убей в себе неверие". Большие Люди, верящие во власть и деньги - это из-за них "убей неверие" превратилось в "убей неверного"; это из-за них покатились головы, доброе имя мусульман было опорочено, а слова "Аллах Акбар" для всех стали переводится как "Сейчас рванёт!".
      Война заставила людей забыть многие вещи, и это - наш шанс восстановить не только этот мир, но и своё доброе имя. Но если мне скажут, что дорога к этой цели пролегает по черепам неверных, то я скажу, что мы заблудились.