Невинная для командора

Глава 1

– Спасибо, что предупредил добрый человек, а то бы я и не знала, что наняла воровку! Пошла вон! – замахнулась на меня тряпкой Лея, хозяина овощной лавки.

Я не воровка, но ничего не смогу доказать.

Как бы я ни оправдывалась, какие бы доводы не приводила, скоро придут ещё подосланные мерзавцем Галахаром лжецы, и расскажут про меня гадкие небылицы.

Проходила это уже не раз, знаю.

Раньше я умоляла поверить мне, рыдала, а сейчас молча развернулась, сняла с настенной вешалки старенькую накидку, на ходу накинула на плечи и вышла из лавки.

Перед ней на дороге стояла чёрная карета, запряженная двойкой.

Стоило мне спуститься по скрипучим ступеням крыльца, лакированная дверца открылась. Из кареты высунулся проклятый виновник моих бед и, довольно скалясь плохими желтыми зубами, обманчиво ласково заворковал:

– Как ни бегай, Кассия, придёшь ко мне. Сколько ещё раз тебе объяснять это?

Я шагала по разбитому тротуару, не обращая на него внимания.

Карета тронулась, медленно поехала за мной.

– Ну? – Галахар высунул из окна худую руку с дряблой кожей и паучьими узловатыми пальцами и потряс увесистым кошелем, звяками деньгами, будто вел торг с продажной девкой.

Волна ненависти накатила лавиной, и, не смотря на промозглую погоду и пронизывающий ветер, меня бросило в жар. Ненавижу его, алчного ублюдка, подлого предателя! Настолько, что находиться рядом с ним не могу: подступает тошнота, меня выворачивает, с языка рвутся проклятья.

Ускорила шаг и свернула на многолюдную улицу, чтобы не искушать Галахара возможностью затащить меня в карету.

Более чем уверена: подобные мысли мерзавец вынашивает давно. И похитил бы меня в первый же день, как узнал о моём даре, если бы не верил, что я должна согласиться добровольно передать его. Только поэтому я ещё не схвачена. И только потому скитаюсь голодная, неприкаянная и отовсюду гонимая.

Галахар не глупый, понимает, что его полюбить невозможно, и всеми способами выкручивает мне руки, чтобы я дала хотя бы добровольное согласие.

Путь даже не надеется. Я лучше умру, чем исцелю его!

Бросила на него презрительный взгляд.

– Кассия, не зли меня! – Он скинул маску терпеливого добряка, зашипев: – Садись в карету! Или…

Молодчики бандитской наружности, сопровождавшие его, выглянули из окна кареты и загоготали.

– Или ты не зли меня, Галахар! – прорычала я, резко развернувшись. – Получил проклятье? Хочешь, награжу ещё одним, а? Так я прокляну!

– Только попробуй, дрянь! – побледнел мерзавец. – На куски разорву, прежде чем грязный рот откроешь!

– Ха! – Я вскинула выше голову, скрывая страх. – Это ты, подлый мерзавец, боишься подохнуть, награбив богатства. А я нет. – Покачала головой и зло рассмеялась.

Прочитав решимость в моем мрачном взгляде, Галахар отпрянул, скорчил жуткий оскал и громко захлопнул дверь.

Раздался резкий свист, и карета рванула с места.

Как только она скрылась с глаз, решимость моя развеялась, и я осталась один на один с отчаянием.

В этот раз я победила, но что будет потом?

Мои руки дрожали, глаза щипало от подступивших слёз. И живот мучительно ныл от голода.

Из-за этого мерзавца мне не на что купить даже кружок дешевого кровяного пудинга или крошечного тоста с фасолью. Теперь и ночевать будет негде. Узнав, что я снова потеряла работу, Олли больше не станет ждать и выставит меня на улицу.

Вздохнув, я поежилась от холода, проникшего под накидку, натянула капюшон на самый нос, чтобы хоть как-то защититься от заморосившего осеннего дождя, и побрела куда глаза глядели, ощущая себя самой несчастной на свете.

Бродила долго и бесцельно по сырым осенним улицам.

Ноги давно промокли. Я озябла и от холода стучала зубами. В такую погоду дворняга даже прячется в конуре, а мне некуда возвращаться.

На перекрестке свернула на Дубовый проспект, славившийся широкими, идеально мощеными тротуарами, и побрела мимо роскошных витрин дорогих магазинов, подсвеченных гирляндами.

Как же чудесно они смотрелись в сумерках!

Затаив дыхание, я остановилась перед витриной, замысловато задрапированной тканями сочных и редких оттенков, и залюбовалась феерий ярких красок и дорогих тканей. Здесь был и

изумрудный бархат, и насыщенно-алый, и благородно-бордовый. А лёгкий шелк солнечно-золотистых и нежно-пастельных оттенков переливался на свету, напоминая о лете и чудесных крыльях бабочек…

Залюбовавшись, я остановилась. И тут же меня грубо толкнули в спину.

– С дороги, побирушка!

С такой силой, что я отлетела и едва распласталась на мокром тротуаре.

Это стало последней каплей в череде обрушившихся несчастий.

Я закрыла лицо ладонями и горько разрыдалась.