Невольники вольного города

Глава 1

"- Нет. Настоящий - это совсем другое. Это когда тебя любят.
Непросто играют с тобой, а любят. По-настоящему.
Тогда ты и становишься настоящим.
-А это не больно? - спросил заяц.
- Бывает и больно, - ответила лошадка,
потому что она всегда говорила правду.
- Но когда ты настоящий, ты не боишься боли."

Марджери Уильямс
"Плюшевый заяц, или как игрушки становятся настоящими"

В сам Атебьер караваны работорговцев не заходили, невольничий рынок располагался у городской стены, что было удобно, ибо надолго торговцы задерживаться не планировали, жители Атебьера рабов покупали неохотно. Разве, что городские чиновники покупали мужчин для работы на золотых рудниках на юго-западе пустыни Наха. Поэтому останавливались здесь караваны лишь на день. Эфру ее работорговец-перекупщик купил последней, недешево она ему обошлась, но он верил, что его вложение окупится, может и не самая красивая она здесь рабыня, зато такая соблазнительная и чувственная, что можно будет достаточно выгодно сторговаться с каким-нибудь сладострастником. Посадил девушку на верблюда, на сиденье которого был закреплена маленькая легкая кибитка, что скрывала от палящих лучей светила и от посторонних взглядов. Девушка не видела, как они покинули Пустынные Огни, как вошли в пустыню Наха и прибыли к воротам города под названием Атебьер, о котором она никогда не слышала. Сейчас же, после того как ее вытащили из темноты кибитки, Эфра попробовала оглядеться, но увидела лишь высокие городские стены из светлого песчаника да пустыню, желтые пески которой пожирали безоблачное небо. Ее работорговец заплатил арендную плату за три помоста и подвел Эфру к тому, что слева. Туда же привел парня и девушку, велел всем раздеваться. Обнаженных невольников привязали к трем столбам, установленным на этом помосте.

Парня привязали посередине, и Эфра исподволь разглядывала его – невысокий, очень стройный, длинные черные волосы падают на безволосую грудь, сквозь пряди можно разглядеть темные маленькие соски... ниже Эфра пока не осмелилась смотреть, пошла выше - чувственные губы, тонкий нос и прекрасные серые глаза в обрамлении пушистых черных ресниц. Он красавец! Непременно нужно посмотреть ниже. Ап! Эфра закусила губу. Судя по всему он понял, что она его разглядывает, и разглядывает с вожделением, потому как член его решил поприветствовать ее стоя. Посмотрела в прекрасные серые глаза, он тоже на нее, ничуть не смущаясь, уставился, вывернул шею в ее сторону. Столькими эмоциями полыхало от него: вожделением, насмешливостью... и грустью.

- Тебе грустно? - прошептала ведьма, торги еще не начались, и похоже до них никому не было дела, можно и поболтать.

- Мне страшно, - прошептал в ответ парень. - И грустно. Я был так счастлив всего каких-то несколько дней назад, кто бы мог подумать, что окажусь под стенами Атебьера?

- Как ты попал в рабство? - не могла оторвать от парня жадный взор ведьма.

- Не знаю, - вздохнул маг. - Я в невольниках с самого детства.

- И был счастлив?

- Я был домашним рабом у богатого господина. Одень, принеси, подай, почитай книгу, а большую часть времени бездельничай в поместье, ешь на кухне сколько хочешь, гуляй, читай, спи. Но мой прежний хозяин погиб, а его дети не захотели мною владеть, продали работорговцу-перекупщику.

- Может снова повезет? - попыталась приободрить Эфра.

- Мы у ворот Атебьера. Тут часто покупают парней для работы на золотом месторождении в пустыне Наха. А это верная смерть. Слабым магам там не выжить, да и середнячок вряд ли протянет долго. Поэтому мне страшно.

- Ты такой худенький, надеюсь, не выберут тебя для добычи. Не годишься ты... Вот бы нас выбрали в один дом, - мечтательно произнесла ведьма. - В хороший дом.

- Это было бы так здорово, милая! Особенно, если бы нам дозволили развлекаться друг с другом, - грустно улыбнулся парень. - Но в сам город, в отличии от рудников, мечтают попасть многие рабы. Все будут стараться понравиться, выпячивать груди и члены.

- Чем же так хорош, Атебьер?

Парень, который представился как Ланс, о сем городе был наслышан. Рассказал и Эфре. Атебьер считался вольным городом, но находился в зависимости у государства-покровителя Пустынные Огни. Правитель Пустынных Огней назначал градоправителя Атебьера - наместника, утверждал на пост основных чиновников города-государства. Атебьер ежегодно платил налоги в казну государства Пустынные Огни, от коего получал защиту и поддержку. В целом же в дела города государство-покровитель не вмешивалось. Атебьер имел свои законы, жил по своим правилам.

Много власти было у наместника. Сейчас городом правил маг Сардаха, известный своей жесткостью и непредсказуемостью. Но город процветал, горожане были в основном зажиточными, а более всего сюда мечтали попасть невольники. На планете Гайом рабы носили невольничьи печати своеобразного магического контракта между хозяином и его собственностью. Невольник не мог сбежать от хозяина, магическая метка контракта не позволяла. Но в вольных городах сии контракты расторгались, печати снимались. Ибо города все же вольные. Это не значило, однако, что не было там рабства, невольник также оставался невольником, но власть хозяина над ним теперь подтверждалась лишь бумагой, и при удачном стечении обстоятельств раб вполне мог сбежать... и умереть. В большинстве случаев затеряться в городе было трудно, все равно найдут. А за пределами города выжить было сложно, Атебьер располагался в оазисе, со всех сторон был окружен пустыней Наха, лишь на западе были видны низкие горы Семи Ветров, но до них еще нужно было добраться. Именно туда стремилось большинство беглых рабов, большинство же и погибало. Многие считали, что лучше умереть пытаясь.

- Ланс, я не собираюсь никуда бежать, - задумалась девушка. - Но мне бы очень хотелось оказаться в таком вот городе, я бы чувствовала себя свободнее без магической рабской метки.

- Свободы не существует, - улыбнулся Ланс. - Все маги рабы обязанностей и обстоятельств, сами себе хозяева и невольники. Но я бы тоже хотел оказаться в вольном городе, без рабской метки, чтобы истинно ощутить вкус служения. Иметь возможность бежать, но не делать этого. И да, хотел бы жить с тобой в одном городе. Ты же хочешь меня, милая?