Незаменимая

Глава 45

Но решимость растаяла, как вешний снег, стоило очутиться перед дверным проемом тетиной комнаты. Мне вдруг стало неловко – я спешила припереть ее к стенке и добиваться ответов. А что, если она ничего не знала? Не потеряю ли я после беседы доброго друга, который скрашивал жизнь в поместье? С другой стороны на дне плескалась обида – ведь по милости тети Лигии у меня этой ночью не осталось пути к отступлению. Хорошо еще, тень вовремя пришла на помощь, а если бы нет? И та же тетушка лишь одобрительно хлопнула бы по плечу управившегося, наконец, с супружеским долгом племянника.

Словом, когда я подошла к комнате тети Лигии, сомнений было больше, чем решимости. Открытая дверь успокоила – похоже, тетушка ушла, позволив Клоззи хозяйничать в своих покоях. Горничная всегда оставляли двери нараспашку, когда убирала. Я уже развернулась, чтобы ретироваться, но тут из комнаты донесся охрипший голос тетушки.

- Входи. Давно тебя жду.

Я послушно переступила порог, остановилась, почтительно склонив голову. Она сидела в массивном кресле терракотового цвета с дубовыми лакированными подлокотниками.

- Ты всё-таки пришла, - не глядя в мою сторону, произнесла тетя Лигия. – Прикрой дверь и подойди ко мне. Нам надо многое сказать друг другу, ведь так?

Жестом она указала на стул справа от нее. Я прошла в комнату и села, но мягкое бархатное сиденье показалось мне утыканными иголками. Я заерзала, не зная, с чего начать, но тетя и не ждала от меня реплик. Похоже, она знала всё – от Амалии с Велимиром, до моих страхов и намерений, и от этой мысли становилось не по себе.

- Итак, ты пришла за ответами. Я надеялась, что секреты семьи Партенн уйдут вместе с нами – мной и Амалией, но она первая нарушила правила. Что ж, слушай, доченька. Монолог будет длинным, и я прошу тебя не перебивать, пока не дойду до конца. Мне придется начать издалека - с тех времен, когда я сама была еще маленькой девочкой. Ты слышала о колдунах, даже считаешь, что столкнулась с ними, но знаешь ли ты о другой стороне этой медали? На самом деле в мире все люди наделены дарами от Ахаюро. Одним дается талант к музыке, другим – рисованию, третьи пишут стихи, четвертые строят, пятые – мастерят из глины, а шестые пекут такие пироги, что невозможно оторваться! Но есть и такие, кто вместо даров созидательных получает духовные. Есть легенда, что таких детей Ахаюро поцеловал в утробе, и они получили часть его силы. Дар видеть не глазами, но духом. Я бы сказала иначе – это проклятье! Ибо дар видеть и слышать то, что сокрыто, многим развязывал руки и обращал порядочных когда-то людей к тьме. Так вот, одним из таких проклятых детей была я. В пять лет прохожая гадалка открыла во мне дар. Вернее, она пыталась умыкнуть меня, пока нянька дремала в гамаке. Хорошо, что на выручку пришел тогдашний кочегар – Джозеф. Он спас меня из лап проходимки, но слишком поздно – она успела уязвить меня знанием. Тогда-то я впервые увидела, что в нашем доме есть еще один человек, отмеченный силой.

- Амалия?! – не веря себе и вскакивая с места, выпалила я.

- Я же просила не перебивать, - осадила меня тетя Лигия, недовольно морщась. – Да, это была Амалия. Уже тогда ей было порядочно лет. Кажется, около пятидесяти, но окружающие не видели этого. Они считали ее юной и прелестной кузиной. Впрочем, как и сейчас. Но тогда шалость с возрастом – единственное, на что она тратила свой дар. Амалия рассказала мне про него, про то, что тот, кто умеет видеть и слышать, может и творить, но всякое дело – будь то благо или зло, дает свои плоды. И в первую очередь возвращается к тому, кто его сотворил. Дело в том, что Ахаюро сам знает, кому давать хлеб, а кому – камень. Кому полезно блаженствовать и жить тихой спокойной жизнью, а кому – мотаться по свету будто перекати-поле. И если вмешаться в его планы, то никто уже не возьмется сказать – что из этого выйдет. Единственное, что можно угадать наверняка – что-то весьма страшное.

Амалия рассказала мне об этом, как и о том, что в нашей семье – семье Партенн, дар передавался из поколения в поколение по женской линии. И еще никогда одновременно не было в роду двух отмеченных духовными талантами людей. Помню, как она опечалилась и сказала, что это – знак. Что ей пора оставить этот мир и передать попечение о роде Партенн мне. Я тогда сильно испугалась – пять лет! Что я могла тогда? Но теперь мои глаза видели больше, чем положено ребенку. Она была права. Ее срок пришел, и только сила удерживала ее в теле. А потом Амалия уехала, чтобы никогда не вернуться. Она горячо простилась со мной, а напоследок оставила это кольцо. Оно не простое, как ты поняла…

- Оно спасло мне жизнь, тетя! – снова вмешалась я, но тут же прикусила себе язык под ее гневным взглядом. Пришлось стиснуть зубы, чтобы он ненароком снова не вырвался на свободу вперед головы.

- Это замечательно, но ты расскажешь об этом позже. Сначала всё-таки дослушай. Итак, Амалия уехала, оставив мне на память кольцо. И всё забылось. Время побежало, мы с Эдуардом и Жанни стали совсем взрослыми. Жанни - наша сестра, которая, к сожалению, не выросла старше пятнадцати. Ее ударило молнией, когда мне было одиннадцать, а Эдуарду – семнадцать. Самое страшное, что я видела это – вспышку, которая уносит жизнь и душу моей сестры, еще до того, как всё случилось. Я могла бы вмешаться, но боялась, что принесу беды гораздо страшнее и разрушительнее. Это было тяжело – желание спасти дорогого человека боролось с понимаем, что этим можно уничтожить всех. А так бы оно и было, поверь! И я сдалась. А потом, когда всё случилось – слегла. Я провалялась в постели несколько дней. За это время похоронили Жанни, а Эдуард успел объявить о помолвке с Мелианой Локныш – матерью Ольгерда. Он надеялся, что новость о скорой свадьбе вытеснит печаль из сердца нашей матушки. И он не ошибся.