Нежелательные эмоции красного уровня

Нежелательные эмоции красного уровня

Кир спешил. Если быть совсем откровенным, то нёсся со всех ног. Новое знание переполняло его. У него захватывало дыхание — то ли оттого, что он только что прочитал, то ли оттого, как быстро он бежал. Светофор остановил его. И откуда только в их маленьком городишке такое оживлённое движение в полдень, что аж светофоры работают по удлинённому формату? Пока он был вынужден ждать, то нервно тарабанил ногой об асфальт — так не терпелось ему увидеться с Бакки, чтобы всё рассказать. Зелёный загорелся, и Кир рванул с новыми силами, да так, что женщина, шедшая навстречу, едва успела отпрыгнуть с его пути.  

Наконец он добежал до дома Бакки и начал стучать в дверь. Потом вспомнил, что есть звонок, и начал без остановки жать на него. 

— Иду-иду, остановитесь, наконец, иду! — послышалось из-за двери.

Кир остановился, выждал секунд пять. Дверь не открылась, и он снова начал жать на звонок.

— И-и-и-и-и-иду-у-у-у! Дева Мария, да что же такое! Я же не могу открыть вам голым, десять утра субботы! — С этими словами Бакки наконец открыл дверь. — Кир! Да ты с ума, что ли, спятил? Я же тебе сказал, что иду. Думал, это мне «Орифлейм» пришли навязывать.

— Сделай мне чаю покрепче, прошу тебя, мне надо прийти в себя! — с порога ответил Кир.

— Тогда давай сразу сядем на кухне. Куда ты так спешил в такую рань? У тебя новая сделка?

— К чёрту сделки, старик! Я сегодня с утра был в заброшенной зоне. Ну ты знаешь: та свалка, с той стороны реки. Которую законсервировали. Я туда хожу рисовать. Специально встаю в субботу в пять утра и иду рисовать. Мне интересны такие вот пейзажи. Всё ржавое, разрушенное. Ну, ты меня знаешь. Постапокалипсис и всё такое. Каждую субботу я выбираю там новый ракурс, чуть новое место и учусь рисовать пейзаж. Ну и в этот раз так было. Я специально пошёл подальше от реки, потому что пейзажей с рекой у меня столько, что такое ощущение: если все их сложить, то они будут длиннее, чем она. Сажусь, значит, к мольберту, кофе отхлебнул — чувствую себя художником эпохи Возрождения, только шарфа через плечо не хватает. Начинаю рисовать и мазке на третьем внимательнее вглядываюсь за горизонт. Там не только развалины, старик! Нет, там что-то возвышается над горизонтом. Правильной геометрической формы, небольшое, но цельное, не разваленное. Ты мне чай-то дашь? Мне надо взбодриться. Или успокоиться. Я не знаю, Бакки, но мне нужен чай.

— Да-да, сейчас сделаю. Ты меня с порога сам закрутил в свою историю, так что сам виноват!

— Так вот, увидел я этот прямоугольник впереди. Аккуратно отложил краски и пошёл к нему. Чем больше приближался, тем больше поражался. Это был книжный шкаф. Самый обычный книжный шкаф. Старомодный, конечно, — ну а какими ещё бывают книжные шкафы? Не знаю, как так вышло, что его не законсервировали. И как вышло, что я не видел его в прошлые разы, — ведь он стоял прямо посреди всех развалин. Нетронутый. Как новый. Как будто мираж в пустыне. Но я подошёл и убедился: это не мираж, а самый настоящий книжный шкаф! Новенький книжный шкаф в заброшенной зоне — каково, а, старик? Но это ещё не самое главное. Самое главное — это книги. Ты думаешь, я там нашёл Хемингуэя или Эдгара По? Нет! И Толстого не было, и Толкиена. Там были книги по истории. Весь шкаф был наполнен книгами по истории! Что такого, казалось бы, да? Ну скажи!

— Да, книги по истории — что тут необычного? — Бакки не понимал, что происходит, но сказал то, чегоожидал от него Кир, чтобы рассказ поскорее продолжился. Всё же незаконсервированная вещь в заброшенной зоне — это, безусловно, странность.

— Нет, Бакки, это не наша история, понимаешь! Точнее, она наша. Но на самом деле мы присвоили еёсебе не по праву. Босх и да Винчи — это же наша история, ну скажи?

— Ну конечно наша — величайшие художники Земли!

— Вот! Но в этих книгах всё иначе написано. Там написано, что эта история принадлежит миру бифулеров. Что это был их мир. И из всего следует, что мы отобрали у них этот мир и их историю, а их предали забвению и поработили. Как тебе такое?

— Ну это же полная ерунда! Бифулеры — это просто аборигены, они жили тут задолго до нас, и их технологии не продвинулись дальше палок-копалок, какой уж там Босх! Видимо, ты наткнулся на какие-то книги по альтернативной истории.

— Нет, старик, ты просто прочтёшь эти книги и поймёшь, что ни один писатель так подробно не опишет всё это. Там и про нас есть, но совсем чуть-чуть, и это очень похоже на правду.

— Ну какую правду, Кир! Успокойся, иначе я буду вынужден вызвать тебе скорую. Ты же знаешь, что стало с бифулерами: они живут где-то за экватором. К ним даже близко подходить опасно. Они опаснее диких обезьян. Ты же видел фото, репортажи по телевидению. Живут в своей резервации. В грязи, как животные. Ну как ты представляешь себе, что да Винчи мог быть одним из них? Ты же знаешь всё это с детства: как они истребляли нас самым жестоким образом, когда мы только пришли на эту землю. Четвертовали, сжигали. И это было за века до рождения да Винчи. Уже с одиннадцатого века они начали выдавливаться в свою резервацию, а с четырнадцатого нигде, кроме как там, их уже и не было. Это средневековье, Кир, — ну какой да Винчи? Чего ты там надышался в запрещённой? Вся Эпоха Возрождения, весь технический прогресс, все последние девять веков — это только наша заслуга. Мы вывели эту планету на новый уровень цивилизации. Недаром же наш век, как и двадцать первый, называют Золотым. Бифулеры — отвратительные дикари, вот и всё.