Ничего не меняется

Долгая дорога в Хогвартс

Смотри, куда идет мой поезд,

Смотри, куда идет мой поезд,

Поезд за горизонт.

Что-что она сказала? Гермиона оторвалась от книги и изумленно уставилась на соседку по купе. Она, конечно, уже встречала в книгах упоминания о вейлах: в «Истории Хогвартса» кое-что было, и в «Волшебных расах», и в примечаниях в учебнике Истории. Но Локхарт-то тут при чем? И что за бредовые свойства вейл? И кстати, вот о мозгошмыгах она раньше никогда не читала.

— А кто такие мозгошмыги? — спросила она, просто чтобы что-нибудь сказать.

— Это такие маленькие существа, которые часто летают вокруг людей. Если сумеют залететь в ухо, то вызывают размягчение мозга.

Гермиона внимательно посмотрела на нее, пытаясь понять, серьезно она это говорит или шутит. Словно специально, дополняя эффект от высказывания, девочка достала из сумки весьма странного вида очки, нацепила их на себя и стала, наконец, читать свой журнал. Держа его вверх ногами. Это выглядело настолько странно, что уже почти безумно.

— И как же выглядят эти мозгошмыги?

— Никак. Они невидимые, — с явным сожалением отозвалась она, подняла журнал повыше, и Гермионе вдруг показалось, что таким образом она старается спрятать улыбку. Или не показалось. Ах, вот так, да? Ничего, у Гермионы было чем на это ответить.

— Послушай... как тебя зовут?

— Луна Лавгуд.

— Послушай, Луна. Я сомневаюсь, что мозгошмыги действительно существуют. Я читала много книг, но ни в одной не было упоминания о них. Я думаю, ты их просто выдумала!

Завершив реплику от лица «заучки, устанавливающей истину», Гермиона вдруг поняла, что с непривычки ей это довольно тяжело далось. Когда же она перестала постоянно носить маски, используя их от случая к случаю? Во время этих летних каникул она впервые ими почти не пользовалась: зачем стараться и имитировать неумение нормально общаться, если проще соврать, что завела друзей в школе? А изменения в характере вполне объяснялись переходным возрастом и взрослением. А как было в Хогвартсе? В начале года она рисовалась постоянно и перед всеми, но получается, что ближе к экзаменам она вообще перестала заморачиваться поддержкой своего образа. При необходимости она разыгрывала отдельные концертные номера — перед Паркинсон, перед мистером Хагридом, в учительской, но так, чтобы постоянно выступать от лица «заучки Грейнджер»... нет, этого уже не было. Эй, заучка, где ты потерялась? И как можно было этого не заметить?

«Да и черт с ней, самой надоела, — мстительно подумала Грейнджер. — Раз острая необходимость в ней отпала, буду практиковать время от времени, вот как сейчас. А девочка-то очень непростая. И вовсе не сумасшедшая. Совсем нет».

— Забавно, что из всех утверждений, которые кажутся тебе ложными, ты первым делом начала оспаривать то, которое оспорить труднее всего, — сказала Луна, откладывая журнал.

— Потому что это нечестно! Проверить теорию насчет сыра из воды довольно легко. Стоит только поставить воду около мистера Локхарта и понаблюдать за ней, и придется сделать один из двух выводов: либо он не вейла, либо рядом с вейлами ничего такого с водой не происходит. А доказать существование или несуществование невидимых существ практически нереально, ведь ты всегда можешь сказать, что я их просто не вижу. И это... это просто нечестно!

«И очень изобретательно. В этом ей не откажешь».

— А у тебя, кстати, мозгошмыги сразу двух пород, ты знала?

«А то как же! Раздвоение личности — наше всё! И я это знаю. А вот ты откуда знаешь?»

— Ах, у них еще и породы есть. Я... я... просто даже не знаю, о чем с тобой можно говорить, раз ты упираешься!

Гермиона картинно надулась и уткнулась в книгу. Ну должны же там быть хоть какие-нибудь зацепки! Некоторое время они провели в молчании. Потом Луна Лавгуд подалась вперед и тихо спросила:

— Наверно, тяжело быть такой, как ты? Такой... рациональной. Всезнающей и уверенной в своей правоте.

Гермиона поразмыслила немного, взвешивая, можно ли говорить с Луной откровенно, и в конце концов решила: можно. Если она действительно собирается использовать в Хогвартсе такой вот образ, то ей можно рассказать о чем угодно. Даже если она разболтает, ей все равно никто не поверит.

— Не тяжело. Но довольно утомительно, — сказала она. — Поэтому я постараюсь быть такой поменьше. Мне кажется, гораздо тяжелее быть такой, как ты. Странные фантазии, все вот это... сколько надо воображения, сколько энергии и эмоций...

— Я никогда не жаловалась на недостаток воображения, — пожала плечами девочка. — Так почему бы его не использовать?

— Тебе не кажется, что такая личность, — Гермиона помедлила, подбирая слова, — такая необычная, слишком выделяющаяся и странная, окажется очень уязвимой?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Таких людей могут обижать, дразнить, просто так, ни за что, потому что они другие. И как правило, таким людям нечем на это ответить. Не то чтобы они недостаточно сильны, просто это не в их характере. В Хогвартсе такому человеку может быть трудно.

— Но это ведь просто замечательно, — улыбнулась Луна. — Сразу становится понятно, кто хороший человек, а кто не очень. Если кто-то обижает человека только за то, что тот другой, или смеется над ним из-за этого, стоит ли иметь с ним дело? Я бы не стала.

— Значит, это просто проверка? Кто достоин доверия, а кто нет? — Луна кивнула с довольным видом. — И заодно способ не подпустить к себе никого, кто доверия достоин?

Луна перестала улыбаться, глаза ее стали непроницаемыми, будто кто-то изнутри задернул занавески, не пропускающие свет. Она надела свои дурацкие очки.